– Да, Макси, она вышла за меня ради денег, но я надеюсь, что потом и она полюбила меня в ответ. Как мне казалось на протяжении всех этих лет, у нее есть ко мне какие-то чувства.

– Она любит тебя, – проговорила я, крепко сцепив пальцы. – Она очень сильно любит тебя. – Об этом мама говорила мне во время нашего недавнего телефонного разговора.

– Макси, послушай, все, что я делал, было ради твоей мамы. Я запрещал тебе играть на скрипке только ради нее. Это приносило ей боль, а я хотел оградить ее от этого.

В моих глазах скопились слезы. Да, Герман любил мою мать, но делал это, забывая о чувствах других людей вокруг.

– Твои три миллиона спасли жизнь, – проговорила я, чувствуя, как горячие слезы бегут по щекам. – За них я тебе очень благодарна.

– Не думай про своего отца, Макси, – нахмурился Герман. – Не понимаю, к чему все эти разговоры о прошлом. Твоего отца уже давно нет в твоей жизни. Возможно, он давно уже мертв.

– Пока еще нет, – вдруг раздался голос моего родного отца. Я улыбнулась краешком губ сквозь слезы – вот ведь нашел момент, чтобы появиться перед Германом так эффектно!

– Герман. – Я выдержала небольшую драматичную паузу. – Разреши мне представить моего отца.

Нужно ли говорить, что в этот момент у Германа едва не случился сердечный приступ. Когда отчим пришел в себя после неожиданного знакомства, мой отец пригласил его для разговора в свой кабинет. Они пробыли там ровно час. Ровно час! Я не знаю, о чем они там говорили. Я пыталась подслушивать под дверью, но голоса звучали слишком тихо, чтобы я могла хоть что-то разобрать. Потом я бросила эту затею и весь оставшийся час просто вышагивала по гостиной, сходя с ума от неопределенности.

Наконец двери кабинета распахнулись, и Герман вышел весь побледневший, с опухшими красными глазами. Я не узнала в нем того жесткого человека. Он смотрел на меня так, будто видел впервые. А потом стремительно бросился ко мне и крепко обнял.

– Прости меня, Макси! Умоляю, прости меня.

Что происходит? Что мой отец сделал с моим отчимом? Какие настройки ему подкрутил?

– Я понял, что был не прав с самого начала. Прости меня, пожалуйста, – захлебываясь собственными словами, проговорил Герман, отстранившись от меня, но взяв за руку. – Я не знал, что в тебе живет такой необычайный талант. Я противился твоему желанию играть на скрипке только потому, что сильно люблю твою маму. Как я говорил, все это было только ради нее. Мне казалось, что все делал правильно, но я был не прав. Мы должны были найти какой-то компромисс, теперь я понимаю это. – Он вдруг всхлипнул. – Макси, я хотел, чтобы у нас была нормальная семья, но я все испортил. Хочу все начать заново. Я прошу у тебя прощения…