Пока эти двое беззаботно переговаривались, мое сердце бешено стучало от злости и ревности, ведь они говорили о моей девушке. Я сжал пальцы правой руки, превращая их в кулак. Костяшки побелели. Желание дать им по морде сдерживала только просьба Виви. Точнее, условие, на которое я согласился в тот вечер в автобусе. Она заподозрила что-то неладное в отношении к ней двух неразлучных друзей. И пока попросила не афишировать, что мы с ней встречаемся, чтобы разобраться с ними. Хочет понаблюдать за их поведением, как за мышами в лаборатории. Попросила у меня месяц, чтобы все выяснить и вывести их на чистую воду. Судя по горяченьким сплетням Дэна, Троцкий уже проиграл. Почему-то я так и думал, что он попадется первым.

Я вздохнул и отпил из кружки.

Иногда мне хотелось все рассказать Виви: о споре, о том, что у парней на кону. Но математик внутри меня уговаривал дать ей возможность самой решить эту задачку, посмотреть на ситуацию с профессиональной точки зрения. Ведь она будущий психолог. Наверняка ей любопытно понять все самой, прочувствовать все на себе, проанализировать. Это будет полезно для ее опыта, практики и развития новых нейронных связей в мозге. В любом случае, у меня было все под контролем.

– Пойду тоже просмотрю свою презентацию еще раз. Если хотите послушать про использование нейросетей для поиска вирусов, приходите завтра в аудиторию 108. Самый обаятельный кэбэшник[64] будет там.

Серж ушел вальяжной походкой победителя в большую комнату. Однако за столом Троцкий трясся от беззвучного смеха.

– Ты чего?

Он покачал головой.

– Ничего. Завтра узнаешь.

Меня охватило любопытство. Неужели… М-да. Я давно предполагал, что Троцкий злопамятный. Интересно, что он задумал. Я не сомневался, что Антон не мог просто так оставить свой проигрыш в споре на Виви. Мельком посмотрел на него, но в голову ничего не приходило.

На кухню зашел Константа.

– Иван, пока тебя не было, я съел твои хлебцы с отрубями, извини, – признался он, взъерошив волосы. – Неделю чувствовал себя одухотворенным, наполненным светом и энергией добра, воспарил над этим бренным миром. Чувствовал, что мое тело – храм!

– Скорее, лачуга, слепленная из картошки фри, наггетсов и сырного соуса.

– Да, потому что потом мне наконец-то пришла стипендия и я заказал себе нормальную еду.

– Ничего не понимаешь. Эти хлебцы – просто пища богов.

– Как хорошо, что я не бог. – Костя осматривал пустые кастрюли на плите. – У-у… На ужин ничего нет?

– Ты же ничего не сварил, – сказал я, отпивая чай. – Студенческий совет, состоящий из Троцкого и меня, постановил, что сегодня как раз твоя очередь приготовить что-нибудь съедобное.