– Прописал продолжать массажи для полного восстановления и тренажерный зал под наблюдением физиотерапевта.

– Уедешь домой?

– А ты хочешь, чтобы я уехал или остался?

– Сейчас не стоит вопрос, чего хочу я. Главное, чтобы ты чувствовал себя хорошо и восстановился.

– Я здоров. Мне прописали лишь оздоровительные мероприятия для поддержания тонуса мышц. Профессионального массажиста и физиотерапевта я могу пригласить из Москвы, и они будут со мной заниматься в любом месте, где бы я ни находился.

Ее рука нашла мою, и мы переплели пальцы.

– Тогда… останься.

Для меня это было больше, чем слова. Я знал – что для нее значит обычное прикосновение.

***

– Еще год назад ты и подумать не мог об этом, а сейчас стоишь здесь, на площадке колокольни старинной церкви, – улыбнулся Владимир.

За несколько месяцев реабилитации, мои мышцы стали сильнее, а движения увереннее. Сегодня я даже решился поработать со своим страхом высоты, который мучал меня с недавних пор, поэтому и забрался на колокольню, откуда открывался вид на Липовку и бескрайние поля. Мы с Владимиром приехали сюда накануне Пасхи, чтобы помочь Виталине: каждый год она пекла огромное количество куличей, после чего послушник развозил их по малоимущим семьям с детьми и стариками, чтобы у каждого был праздник. В этом году я даже хотел поучаствовать в приготовлении сладкой сдобы. Решил, что буду делать все, что Вита меня попросит: мыть изюм, дробить орехи и взбивать яичный белок.

– Ладно, давай спускаться, еще очень много дел, – Владимир ступил к лестнице первым, чтобы в случае чего подстраховать меня.

Когда мы оказались внизу, в главном зале, что-то заставило меня остановиться.

– Ты иди, Владимир. Я сейчас догоню. Хочу пару минут побыть один.

– Принято! – как обычно кивнул послушник, привыкший исполнять указания сначала в армии, а теперь в монастыре. – Я буду у Витки.

– Собак не забудь загнать в клетки, не хотелось бы стать для них обедом.

Он вышел, оставив меня среди пустых белых стен с проглядывающими кое-где кирпичами. В старинной церкви было прохладно, хотя на улице вокруг храма уже во всю цвели первые одуванчики и летали бабочки. Здесь было так пусто… ни росписи на стенах, ни икон. Хотя нет, одна икона была. Самая простая, даже ни кистями написанная, а изготовленная в типографии на плотном картоне. Это был образ Спаса Нерукотворного, он одиноко стоял на подставке на том месте, где раньше были Царские Врата.

– Никогда бы не подумал, что буду когда-то вот так с Тобой разговаривать, – мой голос раскатом прогремел в пустом помещении. – Хотел снова поблагодарить за то, что Ты дал мне возможность исправиться.