Как вспомню, что я там плела про свой мифический роман…

Позор неизбежен.

Меня спасёт только убийство Зарецкого. Единственное внятное оправдание, почему сходящий от меня с ума мужчина откажется явиться со мной на день рождения папы — некролог, посвящённый этому самому мужчине.

— Не уж, — я отбираю у Таньки её фужер и опрокидываю его в себя кверху донышком. Просекко беспощадно бьёт в нос, потом сразу в голову. — Давай как-нибудь без Градова. Спасибо ему за то, что пристроил меня на эту работу. Думаешь, он придёт в восторг, если узнает, какие я слухи про его друга распускаю?

— Да ладно тебе… Он вовсе не такой зануда, — вступается Зимина за свою вторую половину.

Надо думать, что Градов не пропащий, раз связался с Таней.

Но всё равно нет.

А если Зарецкий не согласится? В конце концов, даже если бы он был душкой, а не пугающим монстробоссом, у него могут быть свои планы на пятницу.

В любом случае, чем меньше народа знает, тем лучше.

— А что за слухи-то? — улавливает Танька.

— Ой, не сыпь мне сахер на хер, — молю я. При мысли о том, как я расписывала наши с Зарецким несуществующие отношения, голова начинает раскалываться. Особенно доставляют те выдуманные «безумства», которые он творил ради того, чтобы добиться моей благосклонности.

Даже если представить, что сошлись звёзды, и мне удалось затащить своего кошмарного босса на торжество, его ведь непременно спросят про «подвиги», и тогда Леночке кранты.

Как пить дать.

Я от одного движения брови Зарецкого готова наложить в штанишки.

Стальной мэн.

Да меня предстоящий позор меньше пугает.

Надо просто смириться. Сама виновата. Никто меня за язык не тянул.

Звонок моего мобильника врывается в мысленное посыпание головы пеплом.

Кристина.