Мы так близки, что у нас одно дыхание. Ее соски касаются моих грудных мышц, а ее глаза – гипнотические, как всегда, – удерживают мои, пока я продолжаю трахать ее. Каждый раз, когда я толкаюсь в ее влажность, она прижимается ко мне, усиливая наше удовольствие. Я увеличиваю темп, но совсем немного, только потому, что мне не терпится ощутить ее оргазм на своем члене.

Мне нравится, как мы соединяемся; как все остальные чувства меркнут по сравнению с ее телом на моем.

Я стону и толкаюсь вперед, и ее киска сжимается вокруг меня – сильно. Сигнетт прижимается своими бровями к моим и издает резкий стон, за несколько секунд до того, как все ее тело сотрясается от оргазма.

Вскоре после этого следует мое освобождение. Мой позвоночник напрягается, а яйца подтягиваются, когда я изливаюсь в нее, наши губы всего в дюйме друг от друга.

Я остаюсь с ней вот так некоторое время, наслаждаясь ошеломляющим кайфом, который ощущаю во всем себе, затем осторожно выхожу из нее, прежде чем поставить ее на ноги. Я смываю остатки крови с ее волос и тела, и как только я уверен, что на ней ничего не осталось, я вывожу нас из душа.

Мы ничего не говорим, потому что на самом деле никакие слова не могли бы оправдать спокойствие между нами. Все, что я знаю, это то, что это есть, и я знаю, что Сигнетт чувствует то же самое, потому что она не такая потерянная, какой выглядела несколько минут назад.

Я протягиваю ей полотенце и как раз хватаю другое для себя, когда с пола звонит мой телефон. Сигнетт выходит из ванной и направляется в мою спальню, а я достаю телефон из кармана своих сброшенных джинсов, прежде чем ответить на звонок.

–Маверик.

–С телом разобрались, и с охраной поговорили, - сообщает он.

–А Миранда?

У нее, по-видимому, в последнюю минуту назначена очень важная встреча с риэлтором в Париже.

Какого хрена?

–Париж?

Маверик вздыхает.

–Похоже, она планирует открыть там магазин и нуждается в недвижимости.

Я выгибаю бровь.

–Сегодня, из всех ночей?

–Слишком удобно. ‐ Он прочищает горло. –Как дела у Нетти?