— Я не стану тебе платить.
Ноа рассмеялся:
— И хорошо. Иначе я чувствовал бы себя мерзко.
Хейзел легонько хлопнула его по руке, а потом села прямо.
— Погоди, а сколько тебе? — спросила она, будто это вдруг стало очень важно.
Ему нравилась подвыпившая Хейзел. Она была более честной. И смотрела на него не так, словно не могла понять, с какой он планеты, а скорее так, будто хотела поцеловать его вновь.
И Ноа это очень нравилось.
— Двадцать пять.
Она со стоном закрыла лицо руками:
— Не-е-е-ет…
— Нет?
— Нет, не может быть, что тебе двадцать пять! Боже, теперь я развратная старая тетка!
— Если это значит, что ты хочешь залезть ко мне в штаны, то я только за.
Еще один игривый шлепок, еще один восхитительный смешок Хейзел.
— И почти тридцать — это не старая.
— Намного старше двадцати пяти. И если спросишь большинство моих друзей, они скажут, что я веду себя так, будто мне семьдесят.
— Твоих друзей? Логан разговаривает с животными, Джинни не может решить, где живет — здесь или в своей квартире, а Энни ведет одностороннюю вражду с владельцем единственного хорошего бара в городе. Не этим друзьям указывать тебе, как вести себя, Хейз.
Она рассмеялась снова, теперь уже сгибаясь пополам от хохота, отчего ее волосы закрывали лицо.
— Вот хотелось бы знать, — проговорила она между судорожными вдохами, — говорят ли животные что-то в ответ?
Ноа снова отпил вина: