– Ты не против, если я посмотрю? – спросил он, и я передал ему телефон. Я не был уверен, то хочу смотреть на это дальше.

– Слушай, ну ты и ревнивый, – улыбнулся Мустафа и оперся о стену. – Может быть, сигарету?

Я покачал головой.

– Я не курю.

– Но я думаю, что на этот раз тебе не помешало бы затянуться. Очевидно, что у тебя плохое настроение. Между вами проблемы?

Я взял сигарету из рук Мустафы и вдохнул едкий дым, но тут же закашлялся. Тем не менее я сделал еще одну затяжку, не заботясь об этом, и вернул сигарету ему.

– Я не знаю. Есть что-то странное в этой девушке.

Гневно размахивая рукой в воздухе, я случайно ткнул пальцем в глаз Мустафе. Он лишь рассмеялся.

– У тебя чувства к ней, это сразу заметно.

– Это так, но я не понимаю Нису. Это узел внутри меня, который запутывается по мере того, как я его распутываю.

Мустафа затянулся еще раз и выбросил окурок в окно.

– Ниса совсем другая.

– Что с ней вообще не так?

Улыбка исчезла с лица Мустафы, и ее место заняло другое выражение – печали. Должно быть, что-то пришло ему в голову. Они ведь жили в одном приюте.

– Я знаю о ее худших воспоминаниях о детском доме. До пяти лет она вообще ни с кем не общалась.

– Почему?

– Потому что не хотела. Она никого к себе не подпускала, ни с кем не разговаривала и не играла. Всегда была сама по себе. Стало еще хуже, когда ее мама приехала и уехала.

Как Бахар, Эмре и Батухан знали обо мне все, так и Мустафа знал все о Нисе, и ему как будто самому было больно за нее. Но было еще кое-что, чего я не мог понять. Когда Сенем рассказывала нам о них, она сказала, что ее семья погибла в дорожной аварии. Она солгала? В конце концов, если они сестры, почему их истории разные?

– Наверное, ей было очень тяжело, – пробормотал я, и Мустафа кивнул и продолжил рассказывать.

– Очень! Но однажды в ее жизни неожиданно появилась Сенем. Она превратила ее в совершенно другого человека. Она стала ей и другом, и семьей.