Я нахмурилась, как бы говоря Демиру, что он делает глупость, когда он подошел ко мне ближе. Что он на самом деле делал? Может быть, Сенем сейчас и сосредоточена на попкорне в своей руке, но это не значит, что она нас не видит.
– Ты слишком милая, когда ревнуешь.
Но ты никогда не бываешь милым, когда ревнуешь, ты меня пугаешь. Сразу после того, как он тихо прошептал мне на ухо, он, подмигнув, начал делать шаги прямо к креслу Сенем. Пока я не знала, как реагировать, Огуз окликнул меня: «Иди сюда, Ниса», – и я, пошатываясь, стала подниматься по лестнице. Мне хотелось поскорее досмотреть этот фильм и пойти домой.
Сколько минут прошло? Не знаю. Прошел ли час с тех пор, как мы вошли в этот кинотеатр? Я даже не знала. Смотрела ли я фильм? Скорее нет. В течение нескольких минут мои глаза были сосредоточены только на одной точке, смотрели только на одну точку. Сенем и Демир…
Хотя я немного растерялась, когда начался фильм, но потом пришла в себя и начала смотреть фильм. Были даже моменты, когда я действительно смеялась в первые двадцать минут. Но в какой-то момент, когда я уже погрузила руку в кукурузу, мой взгляд переместился туда, куда я не хотела смотреть, и я уже не могла отвести взгляд.
Я видела светлые волосы Сенем даже в этой большой темной комнате. Возможность видеть все так ясно и близко вызывала во мне боль, которой я не могла дать названия. То, что я чувствовала, с каждой секундой расползалось по моему телу, как колючий плющ, проникая в самое сердце. Это наносило раны, заставляло мою душу кровоточить.
Сенем пригладила свои взъерошенные волосы, с ухмылкой поцеловала Демира в щеку, а затем склонила голову ему на плечо. К моему большому несчастью, мы оказались на задних сиденьях, а они – на передних. Может быть, так и должно было быть. Через неделю, в этот самый день, когда Демир расскажет правду, возможно, все будет разрушено, но было и другое, чего никто из нас не хотел видеть. Если бы Демир хоть на минуту отказался от меня и дал шанс Сенем, он мог бы полюбить ее. Возможно, он даже влюбился бы в нее с головой. Единственным большим препятствием на его пути была я. Было бы большой несправедливостью лишить его или Сенем этого шанса. Я должна была сдаться. Я должна была бросить эти глупости и ожидание.