Ком в горле разросся до огромного шара. Слезы одна за другой скатывались по моим щекам. Парень, что пару минут назад мог разрушить все на своем пути, стоял сейчас передо мной с унылым и усталым лицом, по которому потихоньку скатывались соленые капли. Он был сломлен настолько, что боялся проявлять хоть какие-то чувства, кроме злости и ненависти к другим. Стэнли был истоком и продолжателем той мертвой точки в своей жизни, от которой стоило бежать.

Мы стояли друг напротив друга на расстоянии протянутой руки. Казалось, что наши чувства утонули в трудностях, возникших у нас на пути, погрязли в них. Но разве эти самые трудности не нужны для того, чтобы прийти к душевному равновесию?

На мгновение мое тело подалось навстречу Стэнли. Парень обессиленно упал в мои объятия и вжался в мое предплечье. Небольшие мокрые пятна отпечатывались на кофте голубого цвета. Мышцы его рук подрагивали от холода, проникающего через входную дверь. Я укутала его, чтобы согреть.

– Прости меня, Эмили.

– Тише, я рядом.

Внутри все дрожало, будто маленький ураган поглощал весь свет, что болезненно пытался вырваться наружу. Глаза защипало от смешавшейся с водой черной туши. Стэнли расплакался на моем плече, как ребенок, ищущий тепла. Время от времени он тихо всхлипывал. Стэнли пытался ухватиться за каждый глоток воздуха, что рвано слетал с его губ.

Мы простояли так около пяти минут, прислонившись лбами друг к другу. Мои шероховатые от мороза руки коснулись его щек, нежно поглаживая их. Ладонь Стэнли накрыла мою.

– Мне жаль, что все так происходит.

– Мы со всем справимся, – вырвалось у меня прежде, чем он успел договорить.

Постепенно все сидящие в зале выходили в буфет, который был расположен на втором этаже. Команды одна за другой следовали по своим раздевалкам.

Парень скрытно кивнул в сторону сокомандников, и мы молча разошлись, слегка отстранившись, каждый в свою сторону. Краем глаза заметила поникшие лица «Шрамов». Они не выглядели грозными или жестокими, а выражали изнеможенность и апатию.

Последний период был решающим. Однако все в зале понимали, что исход событий сулил только одно. Трехочковые броски в кольцо противника не вызывали былой радости и восторженности со стороны команды школы Леффела. Игрокам оставалось плыть по течению, которое лишь изматывало. Мистер Нельсон всю игру смотрел только в одну точку – на табло с цифрами, где счет стремительно рос рядом с табличкой «Отчаянных парней» и всего-навсего пару раз поменялся у «Шрамов». Минуты на циферблате длились медленнее, чем обычно. Поражение подкрадывалось неспешно, но слишком отчетливо.