– В порядке? Я чуть не убил тебя!

– Это просто плечо. Раны на нем заживут, а твои…

Лилу поспешно утихла.

Я бессильно упал возле нее, уткнувшись в трясущиеся согнутые колени девушки. Я злился. Злился на самого себя, что могу причинить вред самому родному человеку.

– Такого больше не повторится, обещаю. Нет, клянусь.

Я не хотел видеть, как Эмили спасает меня, подставляясь под лезвие ножа. Это выводило меня больше всего. Она никогда не давила своими разговорами и вопросами, не поднимала мою тревожность. Ее мелодичный и спокойный голос убаюкивал гнев, нервно вырывающийся на свободу.

– У меня кое-что есть для тебя, – неуверенно и протяжно я пробормотал себе под нос.

Скомканная часть мольбертного листа раскрылась на две половинки. Набросанные карандашом черно-белые портреты издалека смотрели на собственных прототипов по ту сторону действительности. В нарисованном мире, в отличие от нашего, изображенные персонажи изначально были обречены на счастье. Извилистые линии двух параллельных Вселенных сторонились любого упоминания о схожести, отрицая все фатальные совпадения. Наши истории разделяли разные жизни со своими судьбами. Но только в глубине души я понимал, что будущее уготовило для нас один финал, где рукописная копия с истиной переплетались между собой.

Глава 35. Эмили

Глава 35. Эмили

Наступление весны вселяло надежду.

Обычно весна в Нью-Йорке для горожан была небольшим праздником, маленькой наградой за пережитую зиму. Она была мимолетной, соединяющей в себе внезапный снег и неизбежную жару. Город по-особенному расцветал ближе к апрелю, но пробивающееся сквозь облака солнце согревало своей теплотой сердце. Все вокруг заново оживало от недавнего безмятежного сна.

Распускающиеся бутоны сакуры едва проскальзывали сквозь пыльные окна скоростного монорельса, держащего свой путь на Манхэттен. Центральный парк на удивление уже был заполнен толпами людей, желающих как можно быстрее окунуться в волны сезона цветения первых нежных крокусов, вишневых деревьев Окаме и Есино, желтеющих на фоне небоскребов роскошных тюльпанов и плывущих легкими облаками лепестков сирени. Ароматный запах растений наполнял легкие приятной дрожью. Возможно, мое поэтичное настроение разделяла любовь: кроткая, пылкая. Чувство искажало реальность. Знакомый трепет внутри стремился наружу. Порожденные фантазией объятия укрывали собой слабости этого мира, погрязшие в круговороте будничного существования. Сияющие от хрупкого счастья глаза помогали забыться в трудностях, что продолжали тянуть вниз. Стэнли дарил мне веру в лучшее, но порой сам же растаптывал ее. Его любовь ранила глубоко под кожей, но также бережно исцеляла. Наши отношения терпели крушения и взлеты. Однако, что бы ни случилось, переплетенные пальцы никогда не размыкались.