Морщинки смеха вокруг его глаз стали глубже.

– Я сейчас вернусь. – Он поцеловал меня в губы, с непринужденной грацией перевернулся и встал с кровати.

Я оперлась на спинку кровати и наблюдала, как он, совершенно голый, шагает по комнате. На развязность обнаженного Люсьена было приятно смотреть, его безупречная задница сжималась при каждом шаге. Даже икры выглядели сногсшибательно. Зрелище исчезло слишком быстро, когда он вошел в ванную, чтобы умыться.

Закончив, он неторопливо направился на кухню. Я поудобнее устроилась в постели, взбив смятые и разбросанные подушки и расправив простыни, которые каким-то образом скрутились в длинный рулон. Звон подноса возвестил о возвращении Люсьена. Я откинулась на подушки, прерывисто дыша, и подняла руку.

– Притормози-ка! – взмолилась я. Он подчинился, и его темные брови приподнялись в веселом замешательстве. Я ухмыльнулась. – Дай мне хорошенько на тебя взглянуть.

По его шее заструился румянец и пополз к уху. Но он подыграл мне, его походка стала свободной, раскачивающейся.

– Достаточно медленно?

– Наверное, мне стоит снять это для потомков. Не думаю, что когда-либо так высоко ценила мужские ноги.

Это вызвало у него улыбку, говорившую: «Эта женщина просто смешна, но мне это нравится».

– Если ты будешь хорошо себя вести, – он поставил поднос на приставной столик, – позже я позволю тебе прокатиться на моем бедре.

Эти слова не должны были возбудить меня, но все же возбудили.

Люсьен оглядел меня с ног до головы.

– Хотя, должен сказать, надев эту рубашку, ты себе не помогла.

– Я поступила плохо?

– Очень, – строго ответил он. – Ты скоро снимешь ее, или никаких покатушек на бедре.

– Да, Люсьен.

Скривив губы, он протянул мне стакан прохладной воды с долькой лимона. Я улыбнулась.

– Что? – Он присел на край кровати.

– Ты. Бросил ломтик лимона в воду. – Я сделала глоток.

– Так вкуснее, – проворчал он, все еще немного румяный в районе ушей.