— Почему ты не рассказал мне об этом раньше? — спросила я.

Глаза Прескота блеснули.

— Мое прошлое — мерзкое пятно на моей душе. Я не хотел, чтобы ты увидела, какой я на самом деле конченый.

— Ты совершенно ни при чем! Никто не мог ничего предвидеть! — вмешался Алекс, но Прескот покачал головой.

— Но это случилось. И я понял, что нужно что-то изменить, если я не хочу стать таким же, как дядя Оскар… или еще хуже. В итоге я начал работать над собой: минимальное количество алкоголя, никаких вечеринок, никаких женщин. Только семья и я… Но я не справился. Итак, теперь ты знаешь, что произошло, Сильвер. — Прескот посмотрел на меня так, словно боялся моего осуждения, но я сомневалась, что имею право осуждать, да и надо ли…

— Ты должен был рассказать мне обо всем, — заметила я.

Прескот пожал плечами.

— Я не хотел.

— Понимаю. — Я вздохнула, но решила поверить я ему на слово. — Но все же тебе не следовало молчать. Тогда я бы внимательно следила за Уильямом и, конечно, не согласилась бы зависать с ним в том проклятом шале. Как глупо получилось! Ведь я должна заботиться о тебе!

Прескот посмотрел на меня извиняющимся взглядом.

Я хотела сказать что-то еще, но внезапно рядом раздался голосок Эвы:

— И каково это?

Мы дружно вздрогнули. Эва стояла в проходе и серьезно смотрела на нас.

— Что? — озадаченно спросил Прескот.

— Я все слышала. Каково это — отомстить? Насолить кому-нибудь?

Прескот почесал небритый подбородок. Взгляд принца был острым, ясным и холодным, как лед.

— В то время я считал, что за подлость нужно платить подлостью, поэтому, когда я переживал из-за содеянного, мне становилось легче. А месть… она как опьянение, как наркотик, — честно признался Прескот. — И одновременно ее можно сравнить с уродливой незаживающей раной. Я чувствовал, что погибаю. Именно поэтому я решил измениться. В конце концов, мстительность причиняет вред нам самим, а не только обидчикам. — Объяснение Прескота прозвучало убедительно.

Эва лишь кивала. Я подумала, что она смахивает на заводную куклу.

— Ясно, — вдруг сказала она, повернулась и пошла к своему креслу.

Меня вновь охватило смутное беспокойство.