«Импровизированные фотографии местных подростков с выпускного стали вируснымии попали в Buzzfeed[23]».

Не знаю, что стало причиной: мое отсутствие на выпускном или то, что мы с Гейзом стали официально парой, – но Эшлин, похоже, отступила.

Гейзу и тренеру пришлось немного поразмыслить над коллежами, которые предлагали ему стипендии. Они позвонили Майку и Ронне с телефона Остина, чтобы обойти судебный запрет, который подал Брюс, хотя он, похоже, не собирался следить за его исполнением. Но все равно всегда был поблизости, и соседи постоянно говорили об этом. Странные машины или прохожие могли относиться к Брюсу. До наших с Гейзом дней рождения оставался еще месяц. Когда нам исполниться по восемнадцать, судебные запреты уже не будет иметь значения, потому что Гейз станет совершеннолетним.

Я шла домой одна, что случалось довольно редко, как вдруг меня остановил Бик. Он навис надо мной, его тень соединилась с моей, прежде чем я заметила его.

– Я пытался поговорить с тобой уже несколько недель, Пикси.

Он схватил меня за руку, но не сжал.

Его голос и прикосновение парализовали меня. Заглушили мой голос. Все, что я могла сделать, это в ужасе смотреть ему в глаза.

– Я говорил Дриме, что мне нужно связаться с тобой.

Я не дышала. Чувствовала, как вены расширяются, пытаясь вместить всю кровь, приливающую к голове. Мне снова захотелось исчезнуть. На улице включался режим «иди-куда-глаза-глядят».

– У меня остались некоторые вещи твоей мамы, и мне нужно показать их тебе, пока я все не выбросил.

Он опустил руку.

Мамины вещи. Идеальная уловка, чтобы приманить меня. Я скучала по ней. Он знал, что мне всегда ее не хватало. Он смеялся надо мной всякий раз, когда видел, как я плачу над чем-то, что принадлежало ей. Это было до того, как Гейз вернулся домой.

Я покачала головой. Небольшое движение, но все же победа. Я сделала это снова. Нет.

Как бы я ни хотела забрать мамины вещи, я никогда больше не буду находиться под контролем этого человека. В горле пересохло. Я смотрела, как его большой, похожий на слизняка язык двигается во рту, закручивается вокруг моего имени, приказывает мне снова.

– Нет. – Мой голос звучал вне моей головы, вне моего сердца. – Нет.

Не получалось достаточно громко, чтобы он понял, сколько ярости скрывалось за этим словом. Как она кипела в моем сердце. Я больше не хотела быть добычей этого человека, его игрушкой.

Он вел себя дружелюбно, хотя на самом деле не был таким. Он использовал такой тон, чтобы люди, находящиеся поблизости, не обратили внимания. Веселый Бик. Дружелюбный Бик. Его глаза были тверды, как у разгневанной статуи.