Его жена, полыхая гневом и совершенно не чувствуя себя виноватой, суетится рядом с нами.

– Из-за меня? Я предупреждала, что не хочу и боюсь, но ты всучил мне эту адскую штуковину, а потом путался под ногами.

– Ах, значит, это я виноват, что ты засадила гвоздь мне в задницу? – возмущается пострадавший.

Этот спор длился бы вечно, если бы Лиша не обратилась к жене с успокаивающими словами.

– Придется ампутировать ягодицу, – тихо шучу я.

Увы, у пациента оказывается очень хороший слух.

– Что?!

Лора смотрит на меня сердито, но в ее взгляде читается смех.

– Нет, мистер Фуллер, моя коллега просто шутит. Мы уточним, есть ли у вас прививка от столбняка, быстро сделаем рентген и посмотрим, как глубоко находится гвоздь. Затем, сделав местную анестезию, удалим гвоздь, обработаем рану и зашьем. Я обязательно выпишу рецепт на антибиотик. Некоторое время вам будет больно сидеть, но рана быстро заживет. Не волнуйтесь.

– Странный юмор, – рокочет мистер Фуллер, обратив ко мне белое как мел лицо, будто желая убедиться, что я и правда пошутила.

Мы с Зиной обмениваемся усмешками. Нет ничего лучше дежурства в неотложке.

– Вот дерьмо, – бормочу я.

Дверь захлопывается за нами слишком быстро, и мы с покупками вваливается в квартиру. Мне с трудом удается устоять на ногах: я на каблуках – так и не переоделась после вчерашнего свидания. Огромный арбуз едва не выпадает из пакета.

Совершенно измотанная, я закрываю дверь, отбрасываю туфли в сторону и с облегчением вздыхаю: наконец-то я могу нормально ходить и бегать. Пройдя на кухню, разбираю два пакета с покупками. Помимо арбуза я взяла готовый обед, два яблока, йогурт, сок, немного сладостей и средства гигиены – кое-что для повседневных нужд, ничего особенного. Холодильник в новой квартире огромный и чистый. Мамин был настолько ужасным, что я его не заполняла. Здесь все иначе. Мы с Мэйси и Джейн поделили отсеки. Самые верхние достались мне, те, что посередине, принадлежат Джейн, а нижние – Мэйси. Оставшиеся полки, ящики для фруктов и овощей, отсеки для напитков на двери находятся в общем пользовании. У нас никак не получается отметить новоселье или просто вместе поужинать. Кто-то обязательно работает, а если так совпадает, что мы все трое дома, то по крайней мере одна из нас оказывается слишком уставшей. Меня все устраивает. Это лучше, чем жить с мамой.

Расставив продукты, наполняю тампонами и бинтами коробку в ванной – это наша общая обязанность – и убираю оставшуюся мелочовку.

Вернувшись на кухню, оглядываюсь по сторонам. До сих пор сложно поверить, что я здесь живу. Что не вижу маму. Иногда мне слышатся ее упреки, слова, которые так ранят, иногда как наяву видится мамино лицо, разочарованное и полное отвращения. А затем я вспоминаю, что это все в прошлом и больше не имеет отношения к моей жизни. Я убеждаю себя, что заслуживаю большего, но поверить в это нелегко. Нет ничего страшного в том, чтобы быть номером два или три и не стремиться к совершенству. Работа и без того очень тяжелая: если я буду пытаться соответствовать маминым ожиданиям, то сломаюсь – и больше никому не смогу помочь. В первую очередь самой себе. Не знаю, пыталась ли мама позвонить мне. Я заблокировала ее номер. Мысль об этом причиняет боль, но гораздо мучительнее было бы бездействовать и позволить маме разрушить мою жизнь. Разрушить меня.