— Что, распаковал тебя мой дружок, Кать? Ломалась, ломалась, нос воротила от нас станичных, а пришлому дала? Попортил Санёк нашу принцессу Синявскую?
— Придурок ты, Вась. — развернулась резко, так, что коса хлестнула по плечам, отшвырнула рукой замусоленную занавеску на двери. — Как был дураком, так и остался. Даже армия тебя не исправила.
— Я тебя и такой в жёны возьму, Кать! — прилетело в спину. — Я не брезгливый!
— Пятки сначала отмой. — прошипела себе под нос, глотая слёзы.
От души хлопнула соседской дверью. Как ошпаренная пронеслась через двор и выскочила за калитку. От мерзких Васькиных слов хотелось отмыться, но у машины, гружённой моими вещами, уже стояли родители. Перебегая улицу, незаметно вытерла слёзы.
— Ты чего там делала? — отец недовольно свёл мохнатые брови, глядя на дом напротив.
— С тётей Зиной и Васькой попрощалась.
Батя только хмыкнул и сел за руль.
— Поехали, а то до вечера не доберёмся. Все пробки соберём.
— Садись, доча. — мама ласково погладила меня по плечу. — Дорога неблизкая, я тебе подушку на сиденье бросила. Вздремнёшь, а то ночью не спала, плакала. Я слышала. Ничего, ничего, привыкнешь. Вот начнётся учёба и некогда будет скучать по нам. Подружки появятся, новые знакомые.
— Ты смотри там, Катя, с парнями! — сурово зыркнул на меня отец.
— Да ты чего, Семён! — возмущённо махнула на него мама. — Дочь у нас разумная, серьёзная. Не допустит, поди.
Я рухнула на заднее сидение и уткнулась лицом в подушку. Никаких прощальных взглядов на родной дом, на знакомую улицу, куст сирени у ворот. Ничего этого я видеть не могла. Под закрытыми веками стояла совсем другая картинка.