Помощь моей семьи была неоценимой. Даже отец, которого я страшно разочаровала, «принеся в подоле» дитя, никогда не отказывал нам с дочкой в поддержке. Сердился, даже не разговаривал со мной почти год, но деньги и продукты всегда пересылал. Через маму и братьев. Те только посмеивались, и каждый раз сдавали его с потрохами. «Отец передал, но просил не говорить, что от него».

После рождения Маши оттаял и начал общаться со мной. Не сразу, правда. Приехал к нам, когда его внучке было уже шесть месяцев, под предлогом, что нужно ему в городе куда-то, вот и зашёл к нам с Машей «водички попить». Заодно и продуктов домашних занёс.

— Да не в курточке, мам, дело. Вы все помогаете, я помню и ценю. Но Маша — моя дочь, я ответственность за неё несу. Не могу же я всё на вас переложить.

— Ой, глупая. — махнула мама рукой. — Сама, сама.

— Мамуль. — потёрлась носом о висок, вдохнула родной, любимый запах. — Спасибо, что Машульку на лето забрали. Это настоящая помощь. А заработаю я сама.

Я впервые оставляла дочь у родителей одну, и так надолго. Переживала, конечно. Немного волновалась. Но знала, что нет более безопасного места для неё и более надежных людей в этом мире.

— Так ей здесь раздолье. Воздух чистый, витамины, всё домашнее, натуральное. И молочко, и сметанка с творогом. Малина скоро поспеет. — воодушевилась мама. — Отец ей пони настоящего купить задумал. Говорит, что пони тоже кони. Где жеребцы, да кобылы его породистые, там и маленькой лошадке место найдётся, а Маше и забава и забота.

Я засмеялась. Отец не изменял себе. Машке точно придётся учиться не только верхом на своей лошадке кататься, но и ухаживать за ней. По мере сил, конечно. В четыре года особо не поработаешь, но пучок сена подать пони можно. И водички маленьким детским ведёрком принести. В форме игры, конечно, никто перетруждать дитя не станет.

Когда я впервые села на лошадь? Сколько себя помнила, столько и верхом. Сначала с отцом и старшими братьями, бравшими меня в седло, лет с шести уже сама, на старенькой каурой кобылке, которую отец отдал на моё попечение. К норовистым жеребцам и красавицам кобылам на отцовском конезаводе подпускать меня стали гораздо позже.

— Приеду — дочь не узнаю. Настоящая амазонка будет. — посмеиваясь, упаковала тушку курицы в дорожную сумку с продуктами, которыми бесконечно снабжали нас с Машей родители.

— Это наврятли. — скептически покачала головой мама, помогая мне застегнуть молнию на переполненной сумке. — Она у тебя, как не от мира сего. Тихая. Совсем не в нашу породу.

Мама выпрямилась и выглянула в кухонное окно.