— Ну смотри, Витёк, без обид! Я предупредила… — и со всей дури бью его сумкой по бубенцам.

Раздается почти дзы-ы-ынь. Витёк о-охает на очень высокой ноте и опадает банановой кожурой к моим ногам. Без зазрения совести переступаю через поверженного шипрового поклонника и открываю ключом двери квартиры.

В следующую секунду замираю, услышав раздраженный голос матери:

— И что прикажешь с ней делать? Говорила, бросай этот свой огород! Так нет же, старая упрямая ослица! А теперь звонят из больницы, типа приезжайте, заберите. Перелом шейки бедра. В ее то возрасте! Вот спрашивается, на кой она полезла на табурет?! Все, я решила. Отвезу ее в «Надежду» и умою руки!

— Ксюша, это же не больница, — вяло возражает отец.

— И что? Мне некогда заниматься спятившей старухой!

— Мам?? — это уже я захожу в комнату. — Ты хочешь отправить бабушку в хоспис? Умирать?

Они что тут, все посдурели?!

***

— Ма? — продолжаю настаивать на ответе.

— Что ты мамкаешь, Лена? Бабке твоей упрямой уже семьдесят лет, а ума не нажила. Спрашивается, какого рожна она полезла на тот табурет? Черешни, видите ли, хотела нарвать. Да пусть бы она пропадом пропала та ягода! — Мама раздражена и, как обычно, в таких случаях, ходит из угла в угол.

— Ты сказала, ее в «Надежду» отвезешь. Это не больница. Это хоспис, туда людей умирать отвозят. Семьдесят лет — это не сто. Она еще выздоровеет, перелом срастется.

— Ты хоть понимаешь, о чем говоришь??

— А ты? — во мне поднимается уже даже не раздражение, а злость. — Это твоя мама, между прочим! Та самая, которая тебя выхаживала, когда ты родилась раньше срока и врачи махнули на тебя рукой! Та самая, которая свои единственные сапоги продала, чтобы купить тебе куклу на день рождения, о которой ты давно мечтала. И всю зиму ходила в тряпичных тапочках! И заболела из-за этого!

— Ой, не надо мне на жалость давить! — мать тоже свирепеет. — Я давно ей предлагала к нам переехать, а она вцепилась в этот свой огород и трижды никому не нужный дом!

— Конечно, не нужный. Именно поэтому, ты так старательно пытаешься сбыть бабушку в хоспис.

— Ах ты… — лицо матери покрывается красными пятнами и она замахивается.

— Только попробуй меня ударить, — шиплю ей в ответ. Швыряю на стол коробочку эклеров, уже утративших свою привлекательность. — Я еду к бабуле!

Разворачиваюсь и иду к себе собирать сумку.

— Что ты творишь? — Мать стоит в коридоре и оттуда вещает. — Перелом шейки бедра не за один день зарастает. Ты хочешь уйти с работы? Той самой, которую любишь и которую с таким трудом получила? С ума сошла! А как же мы с отцом? То есть, бабку тебе жаль, а нас, пенсионеров, кто пожалеет?