— Не стоит, — с привычным ленивым весельем советует Данияр. — Я скоро тебя опять поцелую.

— Я против.

— Злюка…

Его ладонь ложится на мою коленку и гладит.

Особенность его ладоней — они чуть шершавые. Сначала мне это не очень понравилось, а потом эта несовершенная текстура стала для меня чем-то очень узнаваемым. А затем как-то незаметно перестала быть несовершенной и стала особенной.

Я никогда не скажу ему об этом. Я не делаю ему комплименты.

Не хочу этого — этой близости, уважения. Я не собираюсь становиться для него идеальной. Он понял это давным-давно, и я с удовольствием об этом напоминаю. Даже сейчас, когда умышленно закидываю ногу на ногу, чтобы сбросить тяжелую ладонь со своей коленки.

Мы не виделись три дня, но давать понять, что думала о нем, и не один раз, я также не собираюсь. Это будет означать, что у меня есть от него какая-то зависимость, а мне это не нужно. Если она и есть, я от нее избавлюсь, потому что мои планы на жизнь — уехать из этого города и никогда не возвращаться. Сделать то же самое, что и мой брат. Я никогда об этом не забываю.

Осадчий был в командировке. Год назад он получил диплом и сразу же начал работать в семейном бизнесе. У его отца — свой автосалон, у дяди — сеть ресторанов. Он планомерно погружается в дела, перенимает опыт.

Его машине — две недели. Он обновил ту, на которой ездил с тех пор, как мы познакомились, заработав на новую упорным трудом в отцовском бизнесе.

Разумеется, им все гордятся.

Мы встречаемся уже два года…

— Чем занималась? — интересуется Дан.

Свернув козырек, я отвечаю:

— Записалась на курсы минета.

Я чувствую на себе его веселый взгляд.

— Ты и так на высоте, — заверяет Осадчий.

Обстановка в моем доме подняла внутри достаточно желчи, чтобы поддеть:

— Может, у тебя просто опыт маленький?

Дан реагирует на мою желчь спокойствием, как и всегда. Преувеличенно задумчиво смотрит вперед, потом отвечает: