Она стерла слезу, покатившуюся по щеке.

– Значит, это она назвала меня Клэр?

– Да.

– Она умерла ради меня… Она погибла, пытаясь обрести свободу для себя и меня…

Энджи присела рядом.

– Держитесь за эту любовь, Клэр. Секреты создаются и хранятся во имя любви. Поэтому от них так больно.

Клэр подняла голову и обвела взглядом свинцово-серые тучи, темно-серую водную гладь, светло-серую даль. Чистый соленый ветер румянил ее нос и щеки. Слезы текли по ее лицу. Клэр глубоко вздохнула.

– А в чем тогда смысл? – спросила она. – Что в жизни ценного, если она построена на лжи?

– Я не знаю. Но я хочу говорить правду. Правда ценна и важна. Сейчас она ведет меня по жизни.

Потрясенная Клэр сидела, стараясь осознать то, что держала в руках, – слова своей матери.

– Клэр, вы не должны отказываться от своей мечты стать спасателем, находить пропавших, работать с поисковыми собаками. Помогайте другим отыскивать правду. Так вы найдете себя.

– Как вы, что ли? Вы считаете, что помогаете другим и это вас, типа, окрыляет?

Энджи невесело улыбнулась.

– Не знаю, все может быть. – Она помолчала. – Я хочу вас кое с кем познакомить.

– С кем?

– Она приехала из Виктории рано утром. Подождите, я сейчас.

Энджи встала, вернулась к началу пирса и помахала рукой, подзывая гостью.

Они с Клэр смотрели, как у машины, стоявшей на шоссе, открылась дверь и оттуда медленно выбралась старая женщина в коричневом пальто и шерстяной шапке, передвигавшаяся с двумя тростями. Согнувшись под ветром, она медленно двинулась по доскам причала, как краб, страдающий артритом, переставляя палки, будто лишнюю пару ног.

«Я единственная оставшаяся родственница Жасмин… Я хочу получить ответы, прежде чем упокоить останки, как полагается…»

– Клэр, это ваша прабабушка, судья верховного суда в отставке Джилли Монеган. Она очень хочет с вами познакомиться.