Он повернулся, огляделся.

— Тут красиво.

И хотя все эти слова, по большому счету, были бессмысленны, Тана не доверяла собственному голосу.

— Мне… мне тоже нравится. Может, когда потеплеет, посажу тут овощи. Не знаю, как получится — никогда не занималась огородом. Ну и вообще… Фортуне тут будет хорошо.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Фортуне?

Она нервно улыбнулась.

— Да. Слишком сопливо, я знаю. Но… так ведь и есть. Это она привела меня сюда.

— Это… девочка?

Она кивнула. В его глазах блеснули слезы.

— Поздравляю, — сказал он и умолк, хотя ему явно хотелось сказать что-то еще. Повернулся, стал смотреть на реку. Тана знала, о чем он думает — о своей девочке, которой так и не удалось родиться. И о Трейси. Ей хотелось задать ему так много вопросов, но она даже не знала, с чего начать и куда приведет этот разговор.

— Хочешь зайти?

— Я уж думал, ты не догадаешься. — Он крепче сжал в руке пакеты. — Помнишь, я говорил, что неплохо готовлю оленину?

Она посмотрела ему в глаза, ощущая всю гамму чувств — бушующих, невыразимых.

— Бутылка красного вина, чтобы мясо томилось, — сказал он. — Шампиньоны, морковь, лук, чеснок. Свежие фрукты на десерт. Пиво. Сок. Я ничего не забыл?

— Нет, — прошептала Тана; голос был хриплым. — Ничего.

Они сидели на маленьком диване перед камином. У ног лежали Макс и Тойон. Сияние медленно разгоралось в небе цвета индиго. В кухне томилось рагу, Бабах потягивал красное вино. Он был таким теплым, таким надежным. Ей нравилось его тепло. Нравился его запах. Нравилось смотреть на него — морщинки и шрамы на лице казались картой прошлой жизни, а Тана любила людей с тяжелым прошлым. В их компании она чувствовала себя увереннее, чем среди тех, кто все делал правильно, и неважно, что скрывалось за этой правильностью. Шрамы на щеке были следами, которые пересекались с ее жизнью, рассказывали о том, что они пережили вместе и что изменило их навсегда.

— Я слышала, на прошлой неделе Ван Блика и Штурманн-Тейлора вызывали на допросы, — сказала она, прижавшись к Бабаху.

— Да, ФБР, Интерпол и КККП. Каттера вчера официально приговорили.