***

Прошло два-три дня, а отец так и не пытался снова со мной связаться или увидеться. Я до конца не понимаю, почему. Ведь всё прошло хорошо, и он был очень воодушевлён идеей пригласить меня на праздники, чтобы я познакомилась с его семьёй. Но, с другой стороны, это даже к лучшему. Мне сложно было бы ослушаться маму и обидеть её ради отца. Мужчина, которого я почти не знаю.

Я тоже не пыталась как-то найти Делко. Оглядываясь назад, я понимаю, что бегать за целой кучей парней в надежде, что это заставит его появиться — идея совершенно глупая.

Кем я себя возомнила, надеясь, что он будет ревновать, будто я для него всё?

И это совсем не похоже на меня… Я всё ещё страдаю из-за его отсутствия и продолжаю винить себя, но стараюсь отвлечься: хожу с девочками в университетскую библиотеку или плаваю в бассейне с Келлис.

Это помогает мне думать о чём-то другом, а не о всех бедах, свалившихся на меня в последнее время. Но всё это моя вина: исчезновение Делко, гнев матери… Всё это я сама спровоцировала и несу за это ответственность. И винить можно только себя.

Я думала написать ему ещё несколько сообщений. Хотелось поговорить, рассказать о том, что со мной происходит сейчас, поведать о своей семейной истории… Рассказать, что я встретила отца, и это не принесло особого облегчения. В итоге вопросов стало ещё больше. Я думала, что простая беседа поможет закрыть эту главу окончательно, поставить точку. Но этого не произошло.

Мне бы хотелось, чтобы он был рядом сейчас, и чтобы вместо небольшой тренировки по плаванию или учёбы это был он, кто отвлек бы меня от всего. Мне хотелось бы уснуть в его тёплых объятиях сегодня вечером. Чтобы он был плечом, на которое я могла бы опереться, поплакать. Он, наверное, был бы моим единственным утешением во всей этой суматохе.

Я также думала снова позвонить маме.

Мы не обсуждали отца, и я понимала, что она не хочет этого. Она просто сказала, что это моя жизнь, мои собственные решения, что я должна принимать собственные суждения.

Мне хотелось бы задать ей вопросы об Алексе. Когда я была маленькой, мама почти никогда о нём не говорила, но я никогда не видела такой неприязни к нему, как сейчас. Я уверена, что он причинил ей боль — очевидно. Развод уже был признаком, но я не знаю, насколько сильно… Но я больше не ребёнок, и мне хотелось бы обсудить это как взрослые. Только я не решилась спросить напрямую, не хотела её ещё больше ранить.

Я просто сказала, что не было никаких других встреч или звонков, что мы не связывались снова. Похоже, это немного её успокоило — и меня тоже. Потом я рассказала ей о своих днях, занятиях, о Хелисс и Саре, о наших небольших тренировках в бассейне. И… о Делко.