Скайлар
Моя мама помогает мне обустроиться в новой студенческой квартире, всего в нескольких шагах от Чикагского университета и факультета психологии, в районе Хайд-Парк. Ещё остаются коробки, полные книг и одежды, но я собираюсь заняться ими уже после её отъезда.
В ожидании её рейса обратно во Францию мы заканчиваем наш американский завтрак: панкейки с кленовым сиропом и яичницу-болтунью с хрустящими ломтиками бекона. Я ставлю наши пустые тарелки в раковину, а мама снова начинает суетиться в моей квартире. Её чемоданы уже собраны, но она в последний раз проверяет, всё ли у меня в порядке. Я знаю — так она старается занять себя, чтобы не дать эмоциям захлестнуть её.
— У тебя шкафы полные? Нам стоит немного закупиться перед тем, как я уеду совсем, не думаешь?
Я скрещиваю руки на груди.
— У тебя достаточно одежды на эту зиму? Чикаго — это не Ницца, ты ведь знаешь.
— Мама, — окликаю я её.
Она замирает и поворачивается ко мне, глаза блестят. Сердце сжимается от мысли, что уже через несколько часов её здесь не будет. Она подходит ко мне, с виноватой улыбкой на губах, и обнимает меня.
— Прости. Мне тревожно от того, что ты так далеко от дома.
Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю её аромат в волосах.
Мне тоже тревожно оказаться так далеко от неё.
— Ты будешь звонить мне каждое утро, когда проснёшься, каждый вечер, когда ляжешь спать, и в свободное время, хорошо?
Я открываю глаза и закатываю их с улыбкой.
Ну да, конечно.
Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на неё.
— Может, не каждый день и не всё время, но я буду звонить часто. Обещаю.
Я нежно целую её в щёку.
— Ты ведь знаешь Чикаго лучше меня, — напоминаю я ей. — Всё будет хорошо.
Именно здесь моя мама прожила свои лучшие студенческие годы. Если бы у неё не сохранилось хороших воспоминаний о времени, когда она училась на акушерку, она бы никогда не согласилась на эту программу обмена и не отправила бы меня сюда на последний год обучения по психологии.
Я проверяю время на маленьких кухонных часах.