— Очевидно, легенда в твоем собственном воображении. Мне плевать, кто ты такой. Для меня — большой плохой волк. Я здесь, чтобы закончить работу, и не позволю тебе остановить меня. А теперь уходи. — Она повернулась, взяла аэрограф и наклонила голову, изучая скульптуру торта и игнорируя меня.

Я подошел ближе.

— Это ты сделала? — тихо спросил я, вдыхая аромат ванили, клена, шоколада и специй. И чего-то еще. Что-то цветочное и женственное.

Это была она. И снова мне это понравилось.

Девушка выдержала паузу, пытаясь сдержать гнев, но все же ответила:

— Да.

— Сама? — Я был потрясен. Это было такое масштабное зрелище, что предположил, будто над тортом работала целая команда. А не одна женщина.

Она повернула голову, и я увидел еще один мазок глазури возле ее уха, чего раньше не заметил.

— Да.

— Впечатляет. Это произведение искусства.

Она моргнула, посмотрела на композицию, переставляя кексы в нужное положение. Голос и выражение ее лица смягчились.

— Так и должно было быть.

— И сама придумала?

— Да.

— И испекла? — догадался я.

Она расправила плечи и повернулась ко мне лицом.

— Да, и испекла.

Я взял ее руку, наклонился и поцеловал костяшки пальцев.

— Он такой же красивый и уникальный, как и ты сама. Ты должна гордиться.

Ее рот приоткрылся от потрясения. Я был удивлен тем, как сильно мне хотелось поцеловать эти пухлые губы. У меня было ощущение, что когда она не изрыгает гневные слова, они будут слаще, чем весь торт и скульптура из глазури за ее спиной.