Логан приблизился к лавке и сел на корточки, привлекая внимание игроков.

— Привет, дедушка. Вам тут не холодно?

Логан-старый причмокнул, почесал под шапкой голову и отмахнулся:

— Мы всю жизнь в любую погоду играем на улице. Не мешай, Логги, это решающий ход.

— Логги? — спросила Аврора.

Логан закатил глаза.

Логан-старый сделал ход, объявил шах и мат и только потом с улыбкой повернулся к внуку.

— Ну, рассказывай, — протянул он.

Они с Логаном были похожи больше, чем с отцом или дедом. У прадеда был такой же мягкий взгляд и даже седая кудряшка на лбу. А еще его называли последним счастливым Робертсом. Логан не знал прабабушку, но знал, что эти двое прожили в браке тридцать лет, прежде чем она умерла. Это больше, чем у всех последующих Логанов, вместе взятых. Быть может, потому прадед был самым счастливым из всех? Разве что в последние годы сдал, пока не принял решение поехать вместе с Уотсоном в дом престарелых, вместо того чтобы слоняться по двору в одиночестве. Тут ему нравилось. Он завел друзей, играл в шахматы и рассказывал удивительные истории о личной жизни любвеобильного Уотсона, граничащие со сплетнями.

— Дедушка, познакомься, это Энни. Я про нее рассказывал.

Аврора тоже присела на корточки перед лавкой — теперь Логан-старый и на нее смотрел сверху вниз.

— А-а, ты милая. Похожа на мою Анну, — улыбнулся Логан-старый и пожал Авроре руку. — Прошу тебя, не позволяй этим чудикам называть моего правнука Логаном, мне это имя осточертело. У них совсем фантазии нет.

Аврора удивленно посмотрела на прадеда, потом на Логана. Тот стал мотать головой, мол, не слушай ничего.

— Эм, дед, мы вроде как еще школьники, и…

— Да я в вашем возрасте женился уже! — Вот теперь он больше напоминал Логана-старшего.

Аврора напряглась.

— Слушай, ну ладно, потом поговорим, а то тут холодно, — попытался замять тему Логан.

— Энни, значит. Мне нравится… Мне нравится эта девочка, Логги, — одобрил прадед, заставив Аврору покраснеть.

— Спасибо… сэр, — неловко произнесла она, не зная, как реагировать.

— Да брось, меня все зовут дедушкой, — тепло улыбнулся он, включая все свое обаяние, перед которым невозможно было устоять. — А ну пошли в тепло, а то заморозим тебя.