— Кстати об этом! — нервно и рассерженно. — Аглая… хорошая чистая девочка. Не смей не то, что тронуть, слово кривое сказать или взгляд косой бросить. Понял?!

Цокаю, закатывая глаза.

— Да нахрен она мне нужна?

— Ты понял меня?! — звенит её голос. — Только попробуй, Ян.

— Да всё… Боже… — с сарказмом морщусь. — Не прикоснусь я к твоей Аглае.

— И будешь вежлив! И вести себя будешь как брат.

— О-о-окей. Как брат. Обещаю.

Как же хреново-то… бесит все. Начиная от ароматизатора в машине.

Рывком дергаюсь вперёд, срывая висящий на зеркале ароматизатор. Выбрасываю раздраженно в окно.

— Можно подумать, мне всрался вообще этот колхоз — "чистый и хороший". Я не по этим… — морщась от головной боли, ворчу я.

— Не смей так говорить о девушках.

— Да там такие девушки… — закатываю глаза. — Знала бы ты этих провинциалок, не защищала бы.

На всё готовы, как дубайские шлюхи!

— Аглая не такая. Отнесись к ней как к Лауре. Они и так к нам на отрез ездить отказывались, после ваших издевательств над девочкой.

— Да ничо мы не делали такого… просто… подростки… — мычу я, сжимая виски.

— Надеюсь, ты повзрослел.

Ну естессна!

— Соломон, дай сигарету.

— Извините, Ян Александрович, не курю.

Цокнув, заглядываю в карманы на сиденьях. Может, оставил кто пачку? Нихрена…