Мы ждали не менее получаса, и наконец в ресторан вошли наши хоккеисты. Для сборной был снят второй зал, но команду тут же осадили фанаты, требуя внимания.

Бишоп не стал откровенно игнорировать болельщиков, но общался с ними рассеянно, кого-то ища в толпе и не улыбаясь в наперебой щелкавшие камеры. Он улыбнулся, лишь заметив меня в конце зала.

Кто-то из товарищей что-то ему сказал, и Бишоп двинулся вперед.

Я со смехом покачала головой, когда он бульдозером шел через толпу ко мне. Подойдя, Бишоп подхватил меня и приподнял, так что мои ноги не доставали до пола.

– Ты слышала, как я посвятил свой первый гол в сезоне тебе, крошка? – пробормотал он мне на ухо, и его губы двинулись вниз по моей шее.

– Что?

Он поставил меня на пол и провел пальцами по волосам.

– Когда у меня брали интервью, я сказал, что моя главная цель – это ты и гол – для тебя.

– Да ладно?!

– Честное слово! А что? – насторожился он. – Ничего, что я так сказал?

Я приложила ладонь к его щеке и ласково улыбнулась.

– Это даже здорово, но я не имею отношения к забитой шайбе, это целиком твоя заслуга.

– Ты была на трибуне, и это помогло. Ты теперь должна присутствовать на всех домашних матчах, согласна?

– Посмотрим, – я потянула его за галстук. – Иди сюда.

Когда наши губы почти соприкоснулись, Бишоп надел на меня капюшон.

– Ну что ты, незачем. Пусть все знают – я принадлежу тебе, а ты мне.

Он широко улыбнулся:

– Приятно слышать, но я не хочу увидеть это в Сети, поэтому, пожалуй, чуть замаскируемся.

Взявшись за края моего капюшона, он меня поцеловал. Мне было все равно, что люди вокруг смотрят и наверняка снимают: мы с Бишопом оторвались друг от друга только из-за улюлюканья и громких призывов не смущать народ.

– Прекращай мацать мою сестру, Уинслоу! – Эр Джей взял его за плечо.