Я принялась вставать, немного пошатываясь. Это мелочи. Я докажу Аарону, что совсем не пьяная. Не дам ему ускользнуть из моей слегка нетрезвой хватки.

Аарон обхватил меня за талию.

– Эй, полегче. Давай-ка не будем вставать лишний раз, – сказал он, без труда возвращая на прежнее место. И, кажется, подвинул ближе. Впрочем, я не против. – Тебе так хочется знать?

– Да. Все до мельчайших деталей! – призналась я, раз уж потеряла последние тормоза.

Аарон издал нерадостный смешок.

– Да, не так я себе это представлял…

Я не поняла, о чем речь, но уточнить не успела – Аарон продолжал:

– Я всегда играл в футбол. Сколько себя помню, первые двадцать лет. Мой отец – тот еще спортивный воротила. Агент и тренер, со связями в самом Вашингтоне. – Он покачал головой, и взлохмаченные короткие волосы блеснули в свете уличных фонарей. – Отец умел разглядеть потенциал. Этим и славился. Когда он увидел во мне способности, то, как в дальнейшем постоянно повторял, осознал – именно к этому и готовился всю жизнь. К тому, что у него родится сын, из которого удастся с колыбели вырастить идеального игрока.

– Он тренировал тебя с самого рождения? – удивилась я.

Аарон согнул ноги и уперся локтями в колени.

– Не только тренировал. Он превратил меня в личный проект. У него дома оказался ребенок, способный воплотить все его мечты. Он прикладывал весь опыт, чтобы смастерить из меня идеальный футбольный механизм – с того самого момента, как я встал на ноги и сумел взять в руки мяч. – Аарон замолчал. Он смотрел на пустынную улицу перед собой и каменел на глазах. – Мы оба старались изо всех сил. Сперва все получалось.

Я поймала себя на том, что невольно склоняюсь в его сторону, пока плечо и рука не оказались на одном с ним уровне.

– И что же произошло? – спросила я. – Когда ты перестал радоваться игре?

Аарон посмотрел на меня искоса, немного смягчившись лицом.

– Та фотография, о которой ты говорила… – Он отвернулся и уставился на темную улицу. – Это был мой последний матч. – Аарон замолчал, видимо, собираясь с мыслями, потому что голос окреп. – Он прошел в первую годовщину маминой смерти.

Сердце у меня екнуло. Захотелось прижаться к Аарону, унять боль, звучащую в голосе. Я ограничилась тем, что схватила его за руку и переплела с ним пальцы. Аарон положил наши сцепленные руки себе на колено.

– В тот момент я стоял на поле и смотрел, как мои товарищи по команде и фанаты радуются победе, на которую лично мне было плевать. И решил: пора все бросить. Так и сделал.

– Наверное, это было нелегко, – сказала я, поглаживая большим пальцем ему ладонь. – Потерять мать, а потом лишиться всего, ради чего жил.