Аарон отодвинул кресло и встал во весь свой немаленький рост.

Я тайком вздохнула от счастья. Все это – мое. Не только внешнее великолепие, но благородное, честное, искреннее сердце, бьющееся в сильной груди.

– Каталина?

Стряхнув с себя временное оцепенение, я тоже принялась собирать вещи.

– Иду я, иду!

Я направилась к выходу, где меня поджидал Аарон.

Тот заметил вполголоса:

– Ты сегодня ужасно рассеянная.

Я хотела огрызнуться. Он смотрел с таким теплом и заботой, что я растаяла, и все возмущения увяли на губах.

– Это ты меня отвлекаешь, – сказала я нарочно.

Взгляд у него заволокло пеленой. Судя по виду, Аарону до боли хотелось на меня наброситься. Но мы на работе и никогда не позволяли себе лишнего: нет, мы не скрывались от коллег – про наши отношения знали и относились к ним с уважением, – просто так решили.

Я переключилась на более безопасную тему.

– Я немного нервничаю.

– Знаю, – признался Аарон, забирая у меня сумку с ноутбуком. – Вещи уже в машине, мы вполне успеем в аэропорт до посадки.

Мы зашли в пустой лифт. Аарон встал рядом, бережно беря меня за руку.

– Я проверил, рейс летит по расписанию, – добавил он, когда металлические двери сошлись.

– Спасибо, – выдохнула я, невольно прижимаясь к нему. – Мне как-то не по себе. Они впервые летят в Америку, еще и таким составом. Слишком много Мартинов на один самолет, боюсь, не обойдется без происшествий. Что, если бабушке станет плохо? Или папа забудет лекарства от давления? Ты же знаешь, я звонила ему по скайпу и объясняла, как выставить на телефоне напоминание, но он все равно мог положить таблетки на стол и оставить. А еще я переживаю за мамин багаж. Помнишь, рассказывала, как она однажды пыталась впихнуть мне с собой целую пата-де-хамон? Это свинячья нога, Аарон! Что, если она повезет какие-то запрещенные продукты, на таможне ее примут за контрабандистку, и…

Лифт дернулся и замер.

Аарон прижался ко мне губами, лишая дара речи, сбивая с толку и начисто разоружая. Я растаяла, ноги превратились в кисель. Ничего не могла с собой поделать. Аарон всегда на меня так действовал.

– Малыш, – выдохнул он мне в рот. – Хватит придумывать всякие страсти.