1

Октябрь 1994

Уже были отслужены две утренние мессы, и воздух густо пропах фимиамом. Церковь была полна людей, и Иззи оказалась зажатой меж двух потных тел: каждый раз, поднимаясь с колен, она чувствовала, как в нее упираются плечи соседей. Иззи вытащила из рукава скомканную салфетку и вытерла пот со лба. Очень хотелось снять джемпер, но Иззи не была уверена, что прилично будет остаться в топе – кроме того, она боялась, что, стягивая джемпер, случайно оголит живот или спину или, не дай бог, пихнет локтем близстоящих. Нет, в это утро она не могла позволить себе такой разнузданности. Иззи подняла голову и уперлась взглядом в широкую спину Стаси Туми – горделивой, осанистой, плотно укутанной в васильковый кардиган.

Снова опускаясь на колени, Иззи почувствовала потный запах собственных подмышек. Она склонила голову и закрыла глаза. По церкви пронесся шелест молитвы.

– Господи, спаси и сохрани, – вторили прихожане.

Господи, спаси и сохрани.

Чтобы поспеть на мессу в половине одиннадцатого, Иззи с трудом выбралась из постели. Накануне вечером она слишком много выпила, подтверждением чему было сегодняшнее долгое ничегонеделание. Напивалась Иззи редко и не могла доставить Джеймсу удовольствие использовать сей факт против нее. Выскользнув из гостевой комнаты, чтобы заварить себе чай, Иззи сразу же наткнулась на разбросанные по полу картины. Вернувшись накануне вечером со званого ужина, она заявила Джеймсу, что будет спать внизу. Ее заносило из стороны в сторону, и она посбивала со стен все картины. Джеймс попытался схватить ее за руку, а Иззи пихнула его локтем под ребра. Он взвыл от боли и, конечно же, разбудил Найла с Орлой. В голове у Иззи так и застряла эта ужасная картинка, как ее дети стоят на лестничном пролете, с недоумением уставившись на нее.

Заварив себе чай, Иззи прошмыгнула обратно в комнату, не желая сталкиваться с домашними. И вот сейчас она стоит в церкви на коленях, слова коллективной молитвы отдаются в животе голодными волнами, а в голове проносится мысль сожаления о пропущенном завтраке.

– Господи, спаси и сохрани.

Господи, спаси и сохрани.

Она попыталась сконцентрироваться на широкой фигуре отца Брайана за алтарем. На нем сегодня литургическое облачение – идеально чистое и накрахмаленное, с золотой и серебряной отделкой, через шею перекинута епитрахиль с мелко вышитыми виноградными гроздьями и пшеничными колосьями. Когда он будет у нее в гостях, нужно будет обязательно сказать ему: «Брайан, какие прекрасные одежды были на вас в воскресенье и как они вам шли. Не видела ничего более красивого». Она знала, что именно этот момент в своей работе он терпеть не может и вечно мучается, представая перед паствой в подобном виде. Иззи представила его кривую улыбку, когда он услышит эти слова, и легкий смешок.