Солнце садится, и, хотя холод нам здесь не грозит, Джесс подбрасывает в камин дрова. Он находит под баром старую бутылку красного вина, а я достаю из кухонного шкафа две баночки с конфитюром.

Сидя у окна, мы пьем вино.

Мы вспоминаем те случаи, когда мы были безумно счастливы вместе, и смеемся над теми, когда были безумно несчастны. Мы говорим о нашей любви, как два человека, обсуждающих только что увиденный фильм, при этом надо сказать, что мы говорим о ней, прекрасно зная, как все закончится. Теперь все наши воспоминания слегка изменились, приобретя горьковато-сладкий привкус.

– Ты всегда была рассудительной, – говорит Джесс. – Всегда останавливала нас в шаге от того, куда не следовало заходить.

– Да, а ты всегда придавал мне смелости, позволяя делать то, что я хочу, – говорю я. – Не уверена, что мне хватило бы духу сделать и половину того, что я сделала, если бы ты не верил в меня, не провоцировал меня.

Мы говорим о нашей свадьбе – о церемонии возле маяка, о нашей маленькой шалости здесь, о приеме неподалеку отсюда. Я говорю Джессу, что мои воспоминания об этом дне не омрачены тем, что случилось потом. Что, когда я думаю об этом, они по-прежнему приносят мне только радость. Что я благодарна за это, независимо от того, чем все закончилось.

Джесс говорит, что не знает, согласен ли он со мной. Он говорит, что воспоминания об этом дне навевают на него грусть, что в сравнении с будущим они кажутся до боли наивными, что ему жаль того Джесса, не знавшего, что ждет его впереди. Для него тот день, когда он полетел на вертолете, – напоминание о том, что он мог бы не потерять. Но потом он говорит о надежде на то, что однажды сможет отнестись ко всему так же, как и я.

– Если мне когда-нибудь удастся согласиться с твоей точкой зрения, – говорит Джесс, – я обещаю, что найду тебя, и мы поговорим.

– Мне бы очень хотелось этого, – говорю я. – Мне всегда хотелось знать, как у тебя дела.

– Да, было бы неплохо, если бы я всегда мог легко отыскать тебя.

– Да, – говорю я, – я не собираюсь никуда уезжать.

Пламя затухает, и Джесс идет к камину, шевелит кочергой дрова, дует на них. Он поворачивается ко мне, камин, где теперь ровно горит пламя, снова загудел.

– Как ты думаешь, ты когда-нибудь поехала бы учиться в Лос-Анджелес, если бы не я? – спрашивает он.

– Возможно, – говорю я. – А может, и нет. Я знаю, что не была бы там так счастлива без тебя. И без тебя я также не стала бы слушать курс по туристической литературе. И я определенно не провела бы целый год в Сиднее или много месяцев в Европе, если бы со мной не было тебя. Думаю, я многого никогда не совершила бы – хорошего, плохого, прекрасного, трагического, как ни назови. Думаю, мне на многое не хватило бы храбрости, если бы не ты.