Джаго появился с бутылкой бренди.

– Мне очень неловко. Мне даже в голову не приходило, что у вас может быть клаустрофобия. Вам следовало мне сказать.

– Я надеялась, что она прошла, – сказала Хелена, чувствуя себя немного глупо.

Он нахмурился и покачал головой, но на кого он досадовал – на нее или на самого себя, – она не могла понять.

– Я еще поставлю чайник. Так всегда делают, когда не знают, чем помочь.

– Чашечка чая очень бы помогла, и прямо сейчас, с вашего позволения, я бы предпочла чай, а не бренди. – Она смотрела, как он заваривает чай. – Я заметила, у вас тут пока не все удобства.

Он рассмеялся.

– В этом помещении, по крайней мере, подведены свет и вода, а они есть далеко не везде, так что, по мне, тут просто роскошь.

– Как же вы обходитесь без электричества? – с растущим интересом поинтересовалась Хелена.

– С помощью фонарей. А еще у меня есть большой промышленный светильник, который подключен снаружи. Так и обхожусь. – Он снова рассмеялся. – Все знакомые считают меня сумасшедшим, раз живу здесь, но я пытаюсь сделать все как можно дешевле. Зачем тратиться на аренду?

Хелена пожала плечами и отпила чай.

– Чем же мы с Зулейкой можем отплатить вам за то, что вы с таким благородством, преодолевая клаустрофобию, спасли котенка?

– А может, вы разрешите мне остаться в мастерской еще на три месяца?

Джаго нахмурился и закусил губу, но потом улыбнулся и покачал головой. Асимметричная, чудаковатая улыбка осветила его чумазое, небритое лицо, как промышленный светильник – дом без электричества.

– Как насчет еще одной чашки чая с сэндвичем взамен?

Хелена пожала плечами и улыбнулась в ответ.

– Если других предложений нет, то время, как я понимаю, уже обеденное. Только для еды я слегка грязновата.

– Однажды тут будет тропический душ, а пока есть тазик и губка, что напоминает мне о тех днях, когда я вручную мыл машины.

– Тогда я просто пойду к себе в мастерскую, но за предложение спасибо.

Она хотела было подняться, но он встал перед ней.