– Конечно.

– Я боялся, вдруг ты не любишь его и вполовину так же сильно. И Хьюго это тоже беспокоило. Он считал, что ты согласилась на свадьбу из необходимости и что эта перспектива, возможно, тебя не слишком радует.

Лиззи шмыгнула носом, очень надеясь, что снова не расплачется. Она получит от матери хороший нагоняй, если сейчас заявится с красными глазами.

– Я вполне обошлась бы и без свадьбы, но я действительно очень люблю Хьюго. Он сказал в своем письме – а быть может, говорил и тебе, – что влюбился в меня, когда мы только впервые встретились. Так вот, со мной случилось то же самое. И я тоже боялась, что своим положением словно заманиваю его в силки и заставляю его жениться. Александра – ты сейчас мельком ее видел – знала, что я чувствую к нему, и советовала самой сказать ему о любви. Но ведь девушки обычно сами не признаются. Во всяком случае, пока первым не признается он. Вот и я этого не сделала. – Она прерывисто вздохнула. – А, наверное, следовало бы.

– Порой бывает очень трудно рассказать другому о своих чувствах. Тем более что вы с ним не так давно друг друга знаете.

– Жаль, что мы не могли просто взять и пожениться. Чтобы только мы вдвоем, без всей этой всеобщей суматохи.

– А почему не могли?

– Ну что ты! Мама уже столько лет буквально одержима днем моей свадьбы. Не могла же я ее этого лишить!

– Как великодушно с твоей стороны.

– Даже представить себе такое не могу. – Желая поскорее сменить тему, Лиззи спросила: – А ты помнишь Ванессу, сестру Хьюго?

– Нессу? – с воодушевлением отозвался Саймон, что Лиззи сочла уже хорошим знаком. – Еще бы! Мне не терпится с ней встретиться! Она, наверное, стала такой красоткой, правда?

– Я еще была с ней незнакома, когда ей было… сколько там ей было, когда ты видел ее последний раз? – На самом деле Лиззи и без того прекрасно запомнила, сколько лет было Ванессе. Тринадцать. – Из нее вышла очаровательная девушка, и к тому же настоящий друг.

– Правда?

– Да. Она помогла раздобыть у своей матери твой адрес и, разумеется, отправилась с нами на эту авантюру.

Некоторое время Саймон хранил молчание.

– Вообще-то, не такая уж это была и авантюра. В том смысле, что отец Хьюго – очень непростой человек. Его совсем не обрадовало, что его сын с женой «будут ютиться в каком-то жалком коттедже для прислуги и тем самым, черт возьми, позорить всю семью». Это сильно задело его гордость.

Лиззи рассмеялась. Саймон произнес это так, будто в точности цитировал сэра Джаспера, идеально передав все интонации его голоса.

– Он по натуре тиран. Однако Хьюго, когда дело касается чего-то – или в данном случае кого-то, – что ему далеко не безразлично, становится не менее упрямым.