Когда адвокаты уехали, Слоан поднялась в свою спальню и свернулась клубочком в постели. Эван и Хлоя в наушниках сидели на диване, глядя в свои планшеты.

Раздался стук в дверь, и в комнату заглянула Фиона. Слоан села в постели, промокая глаза салфеткой, и попыталась взять себя в руки. Эван и Хлоя подняли глаза, взглянули на нее и снова уткнулись в экраны.

– Привет, – сказала Фиона. – Как ты?

– Ужасно, – ответила Слоан. – Но ты не думай, пожалуйста, что я плачу из-за того, что ты получила винодельню, а я нет. Я не виню тебя, и сейчас я думаю совсем не об этом. – Она увидела, что Фиона зашла в комнату.

– А о чем ты думаешь? – спросила Фиона.

– О том, что я не знаю, как сумею пережить тот факт, что всю свою жизнь я игнорировала собственного отца. Я ужасно его подвела. – Она посмотрела на Эвана и Хлою, которые не слышали их разговора. – Не знаю, что бы я делала, если бы они вели себя так же со мной. Если бы они не хотели меня видеть. И я не поступлю так с Эланом, как бы сердита на него я ни была. Я сделаю все, чтобы у детей были с ним хорошие отношения и они могли бы сами судить о своем отце, когда вырастут.

Фиона присела на краешек кровати.

– Я не знаю твоего мужа, но я вот что тебе скажу. Ему повезло, что он на тебе женился. Ты очень достойный человек, Слоан. – Она посмотрела на Эвана и Хлою на диване. – Знаешь, мой папа всегда говорил мне смотреть вперед, а не назад. Он сам должен был делать именно так, потому что оказался лишен жизни, которая была у него до аварии, когда он мог ходить и делать другие вещи – одеваться и есть самостоятельно. Но сейчас я понимаю, что это относилось и к роману моей матери, и к тому, что это разбило ему сердце и он должен был принять ответственность за свое участие в произошедшем, потому что в их браке с самого начала не все было правильно. Но в любом случае ему пришлось сосредоточиться на том, что ему надо жить даже в таком состоянии – прикованным к инвалидному креслу. – Фиона опустила взгляд. – Врачи не думали, что он проживет очень долго.

– Должно быть, он замечательный человек, – сказала Слоан. – Он пишет книги?

Фиона подняла глаза.

– Да. Он закончил свой первый роман здесь, в Тоскане, но он всегда считал, что его напечатали только из-за того, что с ним произошло. Издатель использовал эту ситуацию для рекламы книги, и поэтому она так хорошо продалась. Он написал еще две – он мог диктовать, – но они уже совсем не так продавались, как первая. Думаю, это был большой удар по его самолюбию, потому что он всегда хотел стать писателем.

– Как жаль… – посочувствовала Слоан.