– Мы не будем, – ответила Хлоя.

Фиона привела их к древней дубовой двери в конце последнего коридора и стала искать в сумке ключ.

– Это очень старое тайное место, – сказала она, вставляя ключ в кованый чугунный замок и толкая дверь на скрипучих петлях.

Замерев от удивления, Слоан, Эван и Хлоя ступили вслед за ней внутрь.

– Что это такое? – спросила Слоан, проходя мимо батарей винных бутылок, лежавших вдоль стен на деревянных поддонах.

– Это совершенно особая комната, – объяснила Фиона. – Это коллекции урожаев всех лет рождения детей семьи. Эту традицию начала семья Маурицио, которая владела винодельней до твоего отца. Некоторые бутылки очень старые. Посмотри на даты на табличках. Но иди сюда, – позвала она Слоан. – Вот это – твоя коллекция. – Фиона сняла с крючка табличку. – Твой отец сделал это для тебя. А вот бутылки Коннора. Я обязательно отдам их ему.

Слоан смотрела на пыльную табличку с написанными на ней своим именем и датой рождения и не могла осознать происходящего. Она взяла одну из бутылок и стерла пыль с этикетки. – Господи. Эта картина… Это одна из его работ. Я помню, когда мы были маленькими, он часто рисовал. И я тоже рисовала в его мастерской. Он позволял мне брать кисти и краски. Я устраивала жуткий беспорядок, но он никогда не сердился. И говорил мне, что я очень талантлива.

От этих нежных воспоминаний сердце Слоан горько сжалось.

Фиона прошла дальше в комнату.

– Иди сюда. Тут есть еще две последние коллекции, которые я хочу тебе показать.

Слоан прочла имена на табличках и обернулась к Фионе как завороженная.

– Это для Эвана и Хлои.

– Да.

Слоан подняла бутылку, увидела на ней еще одну картину своего отца и горестно опустила голову.

– Я должна была привозить их сюда. Они должны были знать своего дедушку и видеть, что он создал.

– Теперь они здесь, – сказала Фиона.

– Но уже слишком поздно, – Слоан поставила бутылку на место, испытывая очередной приступ раскаяния.

– Никогда не поздно. Ты можешь рассказать им о нем, показать картины, рассказать те истории, что помнишь.

Они еще какое-то время оглядывались по сторонам, рассматривая старые бутылки.

– Я знаю, это трудно, – сказала Фиона тихим, понимающим голосом. – Я заметила, как ты несколько раз говорила, какая я хорошая дочь, но ты должна понимать, что я тоже далеко не идеал. Я чувствую то же, что и ты, и жалею, что не могла приехать сюда и познакомиться с Антоном, пока он был жив. Я всегда буду жалеть, что не прилагала к этому усилий, а только презирала его, потому что так было проще и позволяло избегать сложностей.