Носит дреды, как у Боба Марли, любит ходить в ботинках «Док Мартенс», грубоватая, нетерпеливая, хранит в карманах всякую всячину.
Руби
РубиОтсутствует в поместье.
Очень необычная, яркая, несравненная.
Вырвана из привычной среды обитания.
1
1
За полчаса до сигнала тревоги, не звучавшего вот уже много десятков лет (четыре суматошные старухи и престарелая ворона сорвутся из-за него со своих мест в разных концах поместья и побегут к месту сбора), Урсула просыпается от настойчивого стука. Такое ощущение, что невидимый великан барабанит костяшками пальцев по оконному стеклу. Это очень плохой знак, первый в череде многих других.
Вырвавшись из паутины сна, Урсула кряхтя откидывает одеяло – эх, старые больные косточки. Урсула привыкла спать голышом, сейчас она даже более голая, чем при рождении (ибо была из того редкого числа младенцев, что родились в сорочке).
Шлепая босыми ногами по полу, Урсула подходит к окну и наконец понимает, откуда исходит этот странный стук: толстая ветвь ангельского дуба колотится о стекло ее окна на третьем этаже. Дерево сотрясают сильные порывы ветра, оно словно танцует шимми, что удивительно. Ведь многие женщины знают: надо танцевать так, как будто на тебя никто не смотрит. Хотя, впрочем, возможно, дерево трясется от страха.
Лес, почти подступивший к саду поместья Муншайн, тоже беспокоен. Деревья гнутся к земле, словно кланяясь невидимому хозяину. Угольно-черное небо вихрится, все птицы разлетелись кто куда, а деревья беспрестанно о чем-то перешептываются. То ли делятся секретами, то ли предупреждают о чем-то – Урсула не может разобрать, и это еще сильней выбивает ее из колеи.
Установленная на самой границе поместья огромная растяжка «
Отвернувшись от зловещего пейзажа, Урсула направляется к календарю, чтобы отметить еще одну бессонную ночь. Даже трудно представить, сколько их было – до бесконечного много. Через два дня возвращается Руби, тогда-то и решится судьба Урсулы.