– Тут недалеко. На другую сторону только перейти.

Метель по-прежнему мела, но я ее почти не чувствовал. Только разговаривать было неудобно.

– Где же твои вещи? – спросил я, когда мы спустились в подземный переход.

– На днях перевезу. Сегодня ключи только забрала. Старикан-хозяин вредный попался. Без оплаты ключи не хотел давать. И ездить показывать он, видите ли, не может. Но цена хорошая, а мне нужно срочно съехать со старой квартиры, – бойко разъяснила Ева.

Мы вышли на улицу, и девушка замолчала, закрываясь от ветра.

Ева была старше меня на три или четыре года и еще в лагере упоминала о том, что у нее проблемы в семье и возвращаться домой она не собирается.

В ту ночь мы много о чем говорили, хотя видели друг друга впервые, а обстоятельства нашей встречи к откровенным разговорам уж точно не располагали.

– Здесь. – Я остановился перед единственным подъездом затерявшейся во дворах двенадцатиэтажки.

Одна Ева искала бы ее долго: сквозь снег номер дома было не различить.

– Идем посмотрим, что там. – Она потянула меня за руку. – Напою тебя чаем, если в этой квартире имеются заварка и чайник.

Именно эта ее обезоруживающая естественность подкупила меня в лагере, она же не позволила отказаться от приглашения на чай.

Ева мне нравилась. Я часто вспоминал о ней, она то и дело мне снилась, и я подумывал съездить в офис «Дофамина» и попросить хотя бы адреса ее соцсетей, потому что не знал о ней ничего, кроме имени.

Квартира находилась на третьем этаже, дверь с легкостью отперлась. Стоя на пороге перед темным дверным проемом, мы переглянулись.

– Обожаю этот момент, – шепнула Ева. – Когда открывается неизвестность. Новая локация, новые возможности.

Я вошел первым, отыскал включатель. По прихожей разлился тускло-оранжевый свет. Обстановка была допотопной, если не сказать убогой. Толстые обои с принтом красного кирпича местами вздулись, планка деревянной вешалки с крючками болталась на одном винте, под ней была постелена пожелтевшая газета, несколько наставленных друг на друга коробок служили опорой для костыля. На другой стене висело страшное мутное зеркало, пыль на котором, впрочем, как и на всем остальном, вероятно, копилась годами.

– Вот тебе и неизвестность. – Я присел, заметив на газете второй винт от вешалки.

– Да нормально.

Ева, не раздеваясь, прошла мимо меня.

Заглянула в ванную, туалет, на кухню, в одну из двух комнат и резюмировала:

– Ладно. Не привыкать. Придется в выходные драить тут все. Чайник, кстати, не электрический и со свистком.