– Тише! – Раскрыв на столе ноутбук, он запустил какое-то кино и, подойдя ко мне, навис, скрестив руки на груди. – Значит, танец со мной тебя не устраивает, а вот так завалиться посреди ночи – в порядке вещей.

– У меня непонятное чувство, – сказала я.

Вдохновенное романтическое возбуждение сменилось нервной дрожью. Все шло не так, как я себе навоображала, но, несмотря на разгорающийся конфликт, неприятия, как это случилось с Тимом, не было.

– У меня непонятное чувство, – испытывая его терпение, повторила я, подбирая подходящие слова. – Не знаю, как его правильно назвать… Доверие? Да, наверное.

– Доверие? Ко мне? – Ершов отшатнулся, как если бы я сказала гадость. – Давай только без этого, ладно? И вообще, ты собираешься раздеваться или нет?

– Мне самой кажется это странным, но странности в моей жизни – обычное дело, так что остается просто принимать их как факт. Если честно, знаешь, зачем я еще пришла? Есть кое-что, что можешь объяснить мне только ты. Нам с Мартовым удалось поговорить с тем самым попрошайкой из метро, о котором я рассказывала, помнишь? Так вот, он сказал…

– Если ты сейчас же не замолчишь, мне придется заткнуть тебе рот, – перебил Ершов и огляделся, словно подыскивая, с помощью чего можно это осуществить.

Я встала и сделала шаг к нему.

– А еще я узнала, кто такой Гудвин.

Теплый свет настольной лампы разливался по его голому животу и груди, но лицо оставалось в тени.

– Я тебя сразу спросил, зачем ты идешь ко мне. И если бы ты сказала, что хочешь поговорить, я тебя сюда не привел бы. Но ты сказала «все». – Протянув руку, он сначала стащил с меня один бант, затем другой. Распушил волосы и зарылся в них лицом, а потом, подхватив на руки, отнес на кровать.

То, что произошло дальше, я назвала бы бесконечно долгим падением с небоскреба: страх столкновения с землей и восторг полета. Дух захватывало, сердце готово было разорваться. Тело превратилось в оголенный нерв, вспыхивающий разрядами от малейшего прикосновения.

– Хочу тебя предупредить, – набравшись смелости, прошептала я, – у меня это впервые.

– В смысле? – Ершов резко приподнялся на руках.

– В прямом! – Я закрыла глаза ладонью, потому что обсуждать такое было неловко.

– Ты меня опять дуришь?

– Нет.

«В этот раз все было как полается», – произнес голос в кино.

Я открыла глаза. Ершов сидел на краю кровати, обхватив голову.

– Поклянись, что это правда.