– Не нужно жалеть меня. Я не какая-нибудь жертва, – резко проговорила она.

Она не жертва. Она выжила.

Когда он открыл свои голубые глаза, они сверкали.

– Я жалею маленькую девочку, которой никто не пришел на помощь, – сказал он. – И я с трудом сопротивляюсь желанию спустить твою сестру с лестницы.

Мак усмехнулась.

– Когда мне исполнилось двенадцать лет, я начала расти. Примерно в то же время я посещала в спортзале занятия по самообороне. Я впитывала знания как губка. Учительница занималась со мной дополнительно после уроков. Оглядываясь назад, я думаю, она видела синяки и что-то подозревала. В следующий раз, когда Венди попыталась пристать ко мне в присутствии своих друзей, я оттолкнула ее, и она упала на спину. Они расхохотались. От этого она возненавидела меня еще больше, но, по крайней мере, поняла, что я больше не намерена терпеть.

– Как ты выжила? – спросил он, протянув руку, чтобы притянуть ее к себе, но Мак не пошевелилась.

– Тебе нужно еще многое услышать.

– Я слушаю. – Он взял ее руку, их пальцы переплелись.

– Из трудного ребенка Венди превратилась в еще более неуправляемого подростка. Она воровала с витрин, баловалась наркотиками, хулиганила, очень часто крала вещи. Она попалась, я даже уже не помню на чем, и ее отправили в колонию для несовершеннолетних. Я до сих пор помню, как ее забирали. До этой минуты это был самый лучший день в моей жизни.

– Маккензи. – Ему было больно за нее. Мак слышала эту боль в его голосе. В голосе мужчины, который вырос в любви и крепкой семье, не зная ничего другого.

– Как бы то ни было, когда она освободилась, она была уже практически взрослой и домой после колонии не вернулась. А я ушла сразу, как только получила аттестат зрелости. Вдохновленная ласковым доктором, который лечил мою лодыжку, я окончила колледж и подготовительные курсы, а потом медицинскую школу. Я осталась в Техасе, хотя на самом деле мне хотелось уехать подальше. Но тогда у Андреа не было никого, кроме меня. И я ощущала ответственность за нее. Так было вплоть до последнего времени.

– Ты посылала ей деньги? – спросил Линк.

Мак смущенно кивнула.

– Посылала. Каждый месяц, как часы. Теперь все кончено. Больше я ей ничего не должна.

– Детка, ты никогда ничего не должна была ей. Ты не просила, чтобы она рожала тебя. Ты не просила ее стать твоей матерью.

Он опять попытался притянуть ее к себе.

– О, есть еще кое-что, – вздохнула она.

– Я не хочу подгонять тебя, но только мне так тяжело смотреть, как ты сидишь такая грустная, я не могу этого выдержать, Дрими. Мне нужно обнять тебя.