Тело вздрагивает в последний раз, и жизнь бедняжки обрывается навсегда. Я не помню ее имени и понятия не имею, чем она жила и чего хотела добиться, – но мне с самого начала хотелось сделать ее лучше. Посмотри на себя, дорогая, на свои когда-то горящие огнем жизни глаза и яркую улыбку. На несуразно длинные ноги и острые плечи, на бледные губы и густые каштановые волосы. Ты была до жути красива, тебе не хватало совсем немного до идеала.

Я тяжело вздыхаю и скидываю испачканные кровью виниловые перчатки, чтобы сменить их на новую пару. Работать на воздухе – то еще удовольствие, но в такой глуши нас еще долго никто не найдет, да и кому это нужно? Скоростное шоссе, и то слишком далеко отсюда. Щелкает замок кейса, поблескивают в тусклом лунном свете лезвия ножей и длинные иголки с насаженными на них бабочками.

Коллекция, какой я мог бы гордиться, вот только принадлежит она вовсе не мне. Моя дорогая матушка – надеюсь, она счастлива на небесах – с таким удовольствием собирала бабочек и буквально прожужжала мне все уши об этих чудесных насекомых. Видишь, мама, я нашел им куда лучшее применение, чем украшать стеклянные полки в твоем старом доме. И цвет… Синий – настоящий цвет жизни, что бы там ни говорили о зеленом.

И синий совершенно не идет распластавшейся на плоском камне девушке с перерезанным горлом. Пододвинув кейс поближе и взявшись за пинцет, я провожу свободной рукой по линии ее ключиц, спускаюсь к обнаженному животу и с разочарованием поджимаю губы. Она становится все холоднее, все быстрее теряет связь с жизнью и теперь – да и пару часов назад тоже – совсем не возбуждает. Не может разжечь ту искру, что потухла добрых семь лет назад. Или десять? Честно говоря, я перестал считать уже спустя два года.

С тех самых пор, когда потерял единственный на свете идеальный образ.

На мгновение прикрываю глаза и считаю до десяти, чтобы успокоиться. Вдыхаю густой и прохладный ночной воздух, мысленно воссоздаю ее: густая копна каштановых волос и бледная кожа, глаза полны боли, но в них столько злости и страсти, что можно утонуть. А тело хрупкое настолько, что его можно сломать парой неосторожных прикосновений.

И я сломал.

Ее полный разочарования и гнева взгляд до сих пор приходит ко мне ночами, словно она пытается меня укорить. За что, дорогая? Разве ты не видишь, что я ищу тебя повсюду? В каждой новой девчонке, что попадается мне под руку и хоть немного напоминает о тебе. И, поверь мне, если когда-нибудь я найду настоящую музу, то забуду о тебе.

Как ты когда-то забыла обо мне, решив отдаться другому.