– Мишель…

– Хватит, – поднимая руку, заставляю Эмбер замолчать. – Хватит с меня этого. Почему никто из вас не хочет увидеть, насколько ему больно? А мне вдвойне! Поверьте, я увидела большую часть того, кто он есть. И могу заверить, что лучшего человека я не встречала. Вы видите сейчас именно в нём того, кто устроил этот кошмар. Но это ты, Люси. Ты всегда это делаешь, влезаешь между нами, чтобы добиться новой порции невыносимой агонии боли. А мне плевать, поняла? Скажи ещё что-то про него, и я пошлю тебя, потому что люблю его. Вот такого. Агрессивного… злого… улыбающегося… боящегося делать первые шаги ко мне. Я люблю всё в нём, даже когда он в ярости. Я люблю его просто так, потому что если я потеряю это, то и себя лишусь. Да, я цепляюсь за него, потому что он всё для меня. Весь мой мир, и другого я не хочу. У меня никого нет больше, кроме него. Никогда не было. И я тоже не знала, как любовь бывает прекрасна и больна. А ты не имеешь права, поняла меня? Не имеешь права оскорблять ни его, ни меня! Добейся хотя бы чего-то, кроме умения, раздвигать ноги и рожать, тогда поговорим. Только подойди к нему, я не буду останавливать его. Ты недостойна такого брата! Ты… ненавижу тебя! Ты ни черта не знаешь, как бывает больно терять любимых! Не понимаешь ничего! И да, мой отец умер! Умер один без меня! Умер! И рядом со мной всегда был Николас! Всегда, и я не знала об этом… он был рядом… со мной рядом… ненавижу тебя…

– Мишель, хватит. Хватит, крошка, – Николас, обхватывая мою талию, утягивает к себе. А я плачу навзрыд от обиды и боли, которую они причинили нам обоим. Поворачивает меня в своих руках, а я цепляюсь за его рубашку, сотрясаясь от горьких рыданий.

– Довольна, Люсинда? Довольна, мама? Доволен, Арнольд? Пирс, насладился шоу? Вот в этом мире вы заставили меня жить, утянуть её за собой. Но я выберусь. Теперь у меня нет семьи. У меня есть только она. Вы ясно всё слышали, как и я. Это отчётливо показывает, насколько моя вера была пуста. Я совершил новую ошибку, приехав сюда, чтобы наладить отношения, которые мне больше не нужны. Она мне нужна, только она. А вы. Знать вас и видеть больше не желаю. Никого. Никогда, – резко произносит Николас, подхватывая меня крепче одной рукой, и поднимает над полом.

А во мне больше ничего не осталось, кроме желания, оплакивать его слова. Мне стыдно и в то же время горько, от осознания того, что вновь я стала человеком, виновным в очередном разломе нашего мира. И я же за это буду отвечать. Никто иной, а я, потому что не смогу отпустить его. От этого страшно.