– Так и есть. Входите, пожалуйста. Мы все теперь очень расстроены. Дело в том, что мой супруг, другой отец Моники, недавно скончался.

– Что вы говорите! Примите мои соболезнования.

– Спасибо. – У него в глазах заблестели слезы. – У меня есть скотч, хотите?

– Немножко.

– Ну, садитесь здесь, – он указал на большое мягкое кресло в гостиной, – я сейчас принесу.

– Что там? Еще не всё? – послышался раздраженный густой баритон со второго этажа.

– Нет. – Отозвался Салли. – Это ко мне пришли. Знакомая. Можешь отдыхать.

– Окей. – Ответил мужчина, всё еще раздраженно.

«Так-то ты скорбишь о почившем супруге, – не без сарказма подумала Лорейн, – теперь понятно, почему ребенку мерещатся разные ужасы».

– Вот, пожалуйста. Я лед положил. Забыл уточнить, извините.

– Прекрасно, спасибо. Как себя чувствует Моника?

– Засыпает, надеюсь. Телефон, по крайней мере, я у нее отобрал. Похоже, я должен с вами объясниться. Хоть мне этого и не хочется. Дело в том, что мы с Роджером, так звали моего супруга – Роджер Крогер, удочерили Монику еще в младенчестве. Мать ее при родах скончалась, а другие родственники на опеку не претендовали. Нашу семью выбрали из нескольких претендентов, так что, всё было в порядке до поры, до времени. А около года назад отец малышки, о котором раньше слыхом никто не слыхивал, объявился и заявил на нее свои права. Суд мы выиграли, но решили не мешать им видеться. Отец всё-таки, родная кровь и прочее. Девочка наша как-то сразу встретила его в штыки. Видит Бог, мы ее не настраивали. Он сколько угодно может утверждать обратное. Так или иначе, он вошел в нашу жизнь, стал держаться поблизости, квартиру снял неподалеку. Ну вот. А месяц назад не стало Роджера. И Хэнк сначала приходил всё чаще, навязывал свою, так сказать, помощь, а теперь и совсем сюда перебрался. Он утверждает, что один я с воспитанием ребенка не справляюсь, что науськиваю ее против родного отца. И вообще планирует, пожив здесь немного и приучив ее к себе, забрать окончательно. Снова в суд подать готовится. Как вы понимаете, мы с Моникой от сложившейся ситуации не в восторге. Нам и так тяжело. Роджер был для нас… – он захлебнулся слезами. – Извините.

– Ничего. Я понимаю. – Еле выдавила обескураженная Лорейн.

– Похоже, Моника решила, что вы поможете опротестовать результаты анализа ДНК. Вы ведь рассказывали об этом сегодня.

– Ах, вот оно что. Теперь я поняла. Она сказала: «я не верю, что он – настоящий папа». Простите, я подняла панику, не разобравшись. Но послушайте, во-первых, девочка почему-то уверена, что ее родной отец повинен в смерти вашего супруга.