– Честное слово, я ничего такого ей не говорил.

– А сами как считаете?

– Разрыв аневризмы? Конечно от нервов. Роджер очень переживал, боялся, что с появлением Хэнка, нашей семейной идиллии придет конец. Собственно, так и вышло.

– И еще одно. Я не поняла, разве он имеет право здесь находиться, терроризировать вас? Только что были полицейские, почему вы не потребовали выставить его вон?

Патрик еще не начал отвечать, а выражение его лица уже всё сказало. Очень добрый человек, почти безвольный. Или кончина партнера так его сломала? В любом случае он не способен противиться натиску здорового наглого самца, полного решимости настоять на своем.

– Знаете, мне это очень не нравится, но отчасти он прав. Один и в таком состоянии я не слишком хорошо справляюсь с родительскими обязанностями. И потом, он действительно отец – они так похожи, и действительно не виноват, он не знал, что подружка беременна и уезжал надолго за границу, так что… Понимаете, я боюсь, что если выгоню его, он и дочку заберет. Насовсем.

– Никто не имеет права забрать у вас ребенка. По закону она ваша.

– Да, я знаю. – Совсем уж упавшим голосом ответил Салли.

– Послушайте, Патрик, так нельзя. Вы так ребенку психику сломаете.

– Она посещает психолога.

– А вы? Посмотрите, до чего вы себя доводите. Нужно что-то делать.

– Теперь уж ничего не поделаешь.

– Я понимаю, вы имеете в виду потерю друга. С этим действительно ничего поделать нельзя. Но за дочь вы должны бороться. Вы ее отец. У меня полно знакомых юристов. Если позволите, я посоветуюсь, поспрашиваю и сообщу, к кому вам лучше обратиться.

– Благодарю вас, но…

– Никаких «но», Патрик! Вам нужна поддержка, позвольте мне поучаствовать.

– Хотите еще виски?

– Нет, спасибо. Мне пора. Саймон там один. А может, поживем пока у нас? Вы, я и дети? А на Хэнка этого судебный запрет оформим. Чтобы даже не приближался.

– Нет, не выйдет. Глупо инициировать войну, будучи заранее уверенным в своем поражении.

– Я вас понимаю, но тема не закрыта. Обещаю, мы что-нибудь придумаем. Держитесь.

Всю ночь ей снились изящные руки Патрика. Тонкие длинные пальцы осторожно, но настойчиво перебирали струны на арфе. А этой арфой была она сама. И каждое прикосновение рождало в ней болезненно-сладкое ощущение, томительное, безнадежное. И протяжные стоны ее умоляли остановиться, не мучить, нет, продолжать, прикасаться еще, еще. Разрядки не наступило, как это чаще всего бывало с ней в эротических сновидениях. Лорейн проснулась разочарованной, немного погладила себя, но тщетно. Глубоко вздохнула, отправилась в душ, смывать бесплодные грезы. Еще будучи девочкой, она часто фантазировала о геях, чем-то они ее привлекают. Не совсем даже ясно, чем. Есть в них что-то такое, не от мира сего. Не во всех, конечно. Но вот именно в таких, как Патрик.