— А ты? — парирую, не давая возможности опомниться. Кивком намекаю на зажатый в его руке телефон и улыбаюсь улыбкой безумца, когда до него начинает доходить. — Дай угадаю, Стельмах. Работа?

— Черт! Я потом тебе все объясню, честно. Но да, сейчас мне нужно уехать…

— Здорово.

— Ты сейчас серьезно мне решила устроить истерику? — если бы не злость, бултыхающаяся внутри, я бы рассмеялась такому растерянному выражению на лице Артема.

— Ночевать сегодня можешь ехать домой. Да и вообще, жить можешь тоже дома.

— Что это значит?! — а вот теперь его растерянность начинает трансформироваться в злость. Любимые глаза мгновенно темнеют, а упрямые губы мужчины поджимаются. — Что в очередной раз ты придумала в своей голове?! — по-настоящему мечут молнии темно-зеленые омуты, а желваки на лице ходят ходуном.

Внутри прокатилась волна страха. От такого гневно-искаженного выражения на лице, будь я не беременна с бушующими гормонами и менее упряма, забилась бы в угол. Но нет. Переть, так до конца. Может, тогда Стельмах осознает, что такие отношения мне не нужны.

— Это значит, Артем, что детей тебе родит твоя работа! Ужины тоже готовить будет она. Мне надоели эти, так называемые, отношения. Это не жизнь. Ты на работе с утра и до вечера, а друг для СМС и ночевок мне не ну-жен! У меня для этого был уже… один, — шиплю сквозь зубы. Выдергиваю запястье из цепкого захвата и, развернувшись на каблуках, прибавляю шаг.

— Ты издеваешься, что ли? Лия! — слышу вдогонку, — ты понимаешь, что сейчас скандал раздуваешь из ничего?

Молча ухожу, понимая, что открой я сейчас рот — наговорю кучу гадостей, о которых потом, вероятней всего, буду жалеть. И хоть головой понимаю, что не права, но обида душит, — хватая в тиски и заставляя вести себя, как полный неадекват.

— Мышка, мы едем домой.

Пока Артем, как я поняла, расплачивается в ресторане по счету, я цепляю свою зеленоглазку за ручку, заставляя спуститься ко мне.

— Мозно еще… — канючит ребенок, но ее мама сейчас просто взорвется от злости и, видимо, Майя это понимает, потому что морщится и нехотя слазит с батута.

В игровой шум и детский визг, что серьезно так бьет по ушным перепонкам. Топот и гогот стоит на весь этаж. Странно, что я не замечала этого, сидя в ресторане. Голова мгновенно становится тяжелой, а кровь пульсирует в висках. Из-за беременности у меня не только с настроением беда, но и с общественными местами. Большое скопление народу я теперь переношу едва-едва. Вот и сейчас мне стало до ужаса душно, жарко и неуютно.

— Лия, оставь ребенка в покое. Давай поговорим, а не будем разводить скандал. Что ты хочешь, чтобы я сделал или сказал? — неожиданно слышу за спиной от вернувшегося к нам Стельмаха. С такой покорностью в голосе, что даже мои бунтующие нервишки, похоже, начинают идти на попятную. Осталось поднять руки и крикнуть «сдаюсь». Мышка озирается по сторонам с полным непониманием происходящего, переводит взгляд с меня на Артема и, обиженно бубня себе под нос, натягивает ботинки и желтый пуховичок. Какое счастье, что она еще маленькая. Будь постарше, наверное, покрутила бы у виска и сказала: “Мама, ты дура”.