Проявил физическое насилие по отношению к одной жертве. Нанес побои – она скрывала синяки. Почему только ей, но не другим? В чем ее отличие?

На суде отказался от адвоката-женщины. Назвал ее несправедливой.

По результатам интервью с персоналом школы – Миллер шовинист, сексист, эгоист. Одна преподавательница сказала: «Однажды Питер назвал меня женщиной, словно это и есть мое имя. Я старалась держаться от него подальше. Некоторые сотрудники считали его простым ботаником, но мне не нравилось, как он смотрит на меня».

Шон поймал себя на мысли о том, что жалеет, что прочитал все это – теперь он не мог избавиться от образа избитого, покрытого синяками лица Люси. Роган закусил губу, чтобы не застонать от бессилия и раздражения.

Где же зацепки? Нужно найти этого ублюдка – чего он вообще стоит, если не может найти одного больного садиста? Они знают его имя. Знают родителей. Знают всё про его работу в школе. Ной сказал, что к утру что-нибудь обязательно нароет. Ну так утро наступило – время 7.11, если верить электронным часам на микроволновке…

Шон впился глазами в распечатку судебных прений, на которой Ганс подчеркнул ключевые слова и фразы.

ПРОКУРОР: Как долго вы пребывали в сексуальных отношениях с подзащитным? ПОТЕРПЕВШАЯ 1: Четыре месяца. ПРОКУРОР: Он заставлял вас вступать с ним в половую связь? ПОДЗАЩИТНАЯ 1: Я не знаю. ПРОКУРОР: Вы не знаете? Он причинял вам боль? ПОДЗАЩИТНАЯ 2: И да, и нет. Я не отказывала ему, если вы про это. ПРОКУРОР: Как вы думаете, вступать в половую связь со своим учителем – это правильно? ПОДЗАЩИТНАЯ 2: Нет… но я избранная. Так он мне говорил. Я избрана для того, чтобы стать идеальной женщиной. Поначалу мне нравилась идея о том, чтобы стать той, которая нужна мужчине. Мои родители в разводе, они постоянно ссорятся, и я это ненавижу. Но Учитель говорил, что я смогу измениться, что если стану идеальной, то сделаю счастливым своего будущего мужа. Мне бы этого очень хотелось. ПРОКУРОР: Вы всегда такого хотели? После того, как начались ваши сексуальные отношения? ПОДЗАЩИТНАЯ 2: Нет. Но меня околдовала идея о том, что я смогу стать особенной. Однако после первого раза он унижал меня. Я не могла говорить, пока он не позволял мне говорить. Он не бил меня – но я думала, что ударит, а потому делала все, что он мне приказывал. Я просто хотела, чтобы все скорее закончилось. ПРОКУРОР: Так почему вы же раньше не заявили об этом? Почему ждали четыре месяца, прежде чем рассказать все своей матери? ПОДЗАЩИТНАЯ 2: Он сказал мне, что меня можно выдрессировать, как собаку. Я боялась и не знала, что делать, но однажды после школы сказала ему, что больше не пойду к нему в дом. На следующее утро я нашла свою собаку мертвой. Ветеринар сказал, что Санни отравилась чем-то, но я знала, что это сделал Учитель. Поэтому я и решилась все рассказать. Если он смог убить мою собаку, то сможет убить и меня. Я не хочу умирать…