Ребровский не собирался, как я и рассчитывал, брать с собой Лену и вдаваться с ней в бега. Но тем хуже для неё…

Спустя час я сидел в гостиной Наташиного дома и потирал пальцами виски, то и дело смотря на телефон: ждал звонка Ребровского или Карима. Почему мне казалось, что где-то была подстава? Но пока не обниму Тасю и не прижму к себе, не удостоверюсь, что с ней все хорошо — не успокоюсь.

— Как вы планировали завтра избежать аварии? — спросил у Наташи. В голове была полная каша и, если бы я имел возможность немного, хоть один день, прожить с этой информацией, что свалилась на меня, то нашёл бы оптимальный выход без этих жертв.

— Лена не в курсе, но её телефон давно на прослушке. Правда, она умная и обговаривала нюансы с заказчиками лично. В прошлый раз она вышла на какого-то наркошу и тот в итоге, сделав свое грязное дело, умер в тюрьме. Не без ее помощи, конечно же, как ты понял. Дрянь устранила все улики.

— Иногда у меня промелькивали мысли, что это могло быть спланировано.

— Я вообще не знала о связи отца с этой гадиной! А ты знал и молчал… Столько времени мне врал, когда я ничего от тебя не скрывала!

— Только не говори, что обижаешься на меня. Ты сейчас поступила ничуть не лучше… Равносильно тому, как если бы я отправил к Лене Глеба, вместо Таси. Чем не наживка?

— Да… Я понимаю твои чувства, — грустно вздохнула Наташа. — Но я это все сделала не специально. Мы не планировали ничего. Папа вообще предлагал развестись с ней и вышвырнуть ее на улицу, но я настояла, что хочу видеть ее за решеткой. До конца ее дней!

— Так с аварией что?

— Папа высадит меня перед перекрестком. Мы знаем место, где должно произойти столкновение. В полицию все данные сообщили, следователь тоже в курсе. Машина, которая завтра должна будет въехать в нас на светофоре, будет в два раза больше, чем та, что сбила нас с матерью, чтобы наверняка никого не осталось в живых, понимаешь? — я поморщился от этих слов и холодного выражения глаз на Наташином лице. Вспоминать о тех днях все еще было неприятно.

— А отец?

Да, я ненавидел его, и ненависть никуда не делась, но смерти я никому не желал.

— Он рискует сильно, да, но он сам вызвался и постарается избежать столкновения.

— А если нет?

— Пожалуйста! — взмолилась Наташа. — Я и так понимаю, что он делает это ради меня и, возможно, пострадает. Скорее всего, пострадает, но…

— Ладно, — я тяжело выдохнул, — тебе нельзя волноваться. Будем надеяться, он знает, что делает. Потому как я не буду жалеть о его смерти. А ты… стала жуткой эгоисткой!

— Ты лукавишь. У тебя доброе сердце. Ты обижен на отца, но не желаешь ему зла. И меня эгоисткой не считаешь. Я хорошо помню все наши переживания и тот ад после смерти матери. Такое простить и забыть невозможно!