— Ты получаешь приказы, а не обсуждаешь их. Патрон велел тебя привести.

Была у Альдо возможность не согласиться? С чувством смертельного отчаяния Альдо надел ботинки и даже не вздрогнул, когда на запястьях у него защелкнулись наручники.

— Осторожный у вас, однако, патрон, — саркастически заметил он и, показав на автомат, добавил: — Имея такую игрушку за спиной, размечтаться о побеге? Да такое только в романах бывает! На вашем месте…

Альдо всячески тянул время, надеясь дождаться профессора. Он хотел, чтобы тот понял: программа изменилась, надо предпринимать что-то другое. Зато Макс не намерен был терять время.

— Хватит трепаться. Патрон ждать не любит.

Что оставалось? Только выполнять приказ. Альдо пожал плечами и последовал за своим провожатым. Выйдя за порог, он наблюдал, как закрывались скрипучие засовы, гремела цепь, скрежетал замок, а потом они стали подниматься наверх по крутой, вырубленной в скале лестнице, которая привела их в сводчатую галерею. Пройдя по галерее, они снова начали подниматься по крутой винтовой лестнице, которая показалась узнику бесконечной. Поворот, еще поворот, и вот они наконец на площадке, освещенной двумя факелами, прижатыми к стене железными когтистыми креплениями, похожими на лапы хищной птицы. Днем площадку, как видно, освещало узкое, похожее на бойницу окно.

Макс подошел к низкой каменной арке и отпер еще одну дверь, взял пленника за локоть и подтолкнул его. Альдо переступил порог и… оказался в иных временах.

Очевидно, он стоял в приемном зале замка. Над ним возвышался удивительной красоты потолок, расписанный золотом, с красными и синими кессонами. Стены украшали аррасские гобелены со сценами охоты. В огромном камине полыхал огонь, а на каминной полке стояла конная фигура рыцаря в доспехах. В центре зала — высокое кресло, обитое алым генуэзским бархатом с золотым позументом, вдоль стен расставлено несколько табуретов с сиденьями из красной кожи и ножками в виде буквы Х. Больше в зале не было никакой мебели. Два высоких светильника с длинными красными свечами дополняют убранство, придавая своим золотистым светом таинственность. Никакого ковра на прекрасном мраморном полу, где белые, черные и красные плитки складываются в завитки и розетки.

Когда Альдо ввели в зал, он был пуст. Красота зала заставила знатока присвистнуть и вернула ему хладнокровие. Он отдал должное памяти ван Тильдена, который, как он знал, отреставрировал помещение. Альдо принялся прохаживаться по залу, любуясь гобеленами, словно попал в художественную галерею. Он ничуть не рисовался, он искренне увлекся старинными произведениями искусства, которые любил и в которых хорошо разбирался. В этом зале он был как у себя дома, что несказанно удивило Макса, который не отставал от него ни на шаг.