— Полковник Гийомар просил прийти к восьми часам, — сказала она. — Визы должны быть готовы.

— Я попрошу Фомина дать вам сопровождающего, — отозвалась Нина. — Вы видели, что на улице делается?

Софья Карловна вздохнула:

— Ох, люди, люди…

Хлопнула входная дверь: прибежал разносчик, принес газеты. Нина спустилась в прихожую, где поджидала охрана Матвея Львовича.

— Где Фомин?

Шушунов, огромный хмурый казак с перебитым носом, показал на столовую. Матвей Львович — одна рука в рукаве шинели — стоял у окна и читал газету, приблизив к тексту стеклышки очков.

— Софью Карловну нельзя отпускать одну, — проговорила Нина.

Матвей Львович вздрогнул и поспешно сунул газету в карман. Лицо у него было такое, что Нина встревожилась:

— Что-то случилось?

— Нет… ничего…

Она принялась объяснять, что графине нужен провожатый, который доставит ее до французской миссии и привезет обратно. Но Матвей Львович не слушал.

— Не выходите сегодня из дома, — наконец вымолвил он и, надев шинель, направился к двери.

— Я Софью Карловну на авто отправлю, а Шушунов пусть за ней присмотрит! — крикнула ему вслед Нина, но Матвей Львович даже не обернулся.

3

3

Объявление «Ищу Купину Нину Васильевну…» удалось напечатать только через неделю — от властей для опубликования то и дело поступали распоряжения и приказы, и газетных площадей не хватало. Все эти дни Клим жил у Фройманов, но Ривка с ее причитаниями была настолько невыносима, что он уходил с Яшей в редакцию.

Точно так же, как в «Нижегородской коммуне», здесь всех гоняли на «военное обучение». Сотрудники строились во дворе и ворчали, что от маршировки только зря портится драгоценная обувь.

На двери рукописный приказ о мобилизации мужчин от семнадцати до пятидесяти четырех лет — извольте рыть окопы. «Окопников» гнали на станцию Тоннельную, где они сутками сидели на перроне — без еды, без воды и даже без лопат.

Вокруг редакции крутились толпы неприкаянных литераторов. У них были свои вожди, комитеты и заседания. Председатель — сумрачный господин в дорогом несвежем костюме — метался между польским консульством, английским эвакуационным бюро и спекулянтами из кафе «Махно»: умолял спасти «цвет русской культуры».