Старуха с когтями отвела Нину в комнату для свиданий, где ее ждал хорошо одетый темноволосый молодой человек.

— Левкин Анатолий Яковлевич, — представился он по-русски и крепко пожал Нине руку. — Я буду вашим защитником на суде.

— Кто вас прислал? — изумилась Нина.

— Полпредство СССР — я состою там юридическим советником. Следствие по вашему делу закончено и передано в предварительный суд. Вас обвиняют по сто первой статье: приговор — или пожизненное заключение, или смертная казнь.

Левкин светился от радости, как начинающий хирург, который наконец дорвался до самостоятельной операции.

— Вы, наверное, хотите узнать, что с Фаней? Она в полном порядке и передает вам привет.

Нина едва понимала, о чем он говорит. Господи боже мой, смертная казнь… Но за что?!

— За попытку государственного переворота и контрабанду оружия, — объяснил Левкин. — Ой, ну что же вы стоите? Присаживайтесь и располагайтесь как дома. Волноваться не из-за чего: обвинительный акт составлен нелепо и совершенно бездоказательно, поэтому, я думаю, до открытого суда дело не дойдет. Мы пригласили лучших китайских адвокатов — судья будет охотнее прислушиваться к их доводам. Мне нужно, чтобы вы подписали доверенности на меня, на господина Ма Дэчжэна и господина Го Тингбао. Это очень хорошо, что они согласились представлять ваши интересы: они никогда не берутся за дела, которые нельзя выиграть.

— Все мои деньги в Шанхае… как я им буду платить? — спросила Нина.

Левкин с укоризной посмотрел на нее.

— За все платит советская сторона.

Он достал из портфеля бумаги и подсунул их Нине, но она была не в состоянии разобрать, о чем там говорилось: строчки плыли у нее перед глазами.

Левкин пододвинул ей чернильницу:

— Давайте поторапливайтесь! Мне еще в мужскую тюрьму ехать к дипкурьерам.

Нина расписалась на одной копии, на второй, на третьей и тут заметила на полях карандашную надпись: «Я здесь. Мы что-нибудь придумаем».

Это был почерк Клима.

Перо выпало из рук Нины.

— Он приехал?!

Левкин показал глазами на стоящего в дверях охранника и быстро стер надпись резинкой.

— Ну, всего хорошего! Я побежал.