— Это вульгарно!

— Ты даже не пробовал!

— Я не хочу пробовать! Я даже думать об этом не хочу! Сначала ты ещё кого-то притащишь к нам в постель, а дальше что? Должны же быть какие-то рамки!

— Джеймс, Господи, ты бубнишь, как моя тётя Агата. Тебе точно восемнадцать, а не восемьдесят? Если тебе так противно, я найду кого-нибудь без комплексов.

Голос в трубке замолчал, потом Джеймс звонко спросил:

— Вот так, значит?

— Да, вот так, — резко ответила Сара. — Я устала с тобой ругаться.

— Прекрасно! А я устал от твоей распущенности.

— Давай, пай-мальчик, назови меня шлюхой, — она нырнула в просвет между припаркованными машинами, чтобы перебежать дорогу.

Что-то красно-чёрное пронеслось у неё перед самым носом, ударило в плечо и отбросило назад к тротуару. Шпилька попала в решётку водостока, Сара взмахнула руками и рухнула спиной назад. Металл проскрежетал по асфальту, кто-то вскрикнул, прохожие отшатнулись от дороги. Сара, моргая, ошеломлённо смотрела, как у неё перед глазами крутится задранное вверх заднее колесо. Она пошевелила лодыжкой, высвобождая каблук — ногу до колена прошила острая боль.

Из-под упавшего мотоцикла выбрался молодой человек, стащил с головы шлем.

— Эй, леди! Ты в порядке?

— Боже мой, простите, я не смотрела, куда я иду, — Сара поморщилась, потёрла ногу. — Я такая дура!

Парень, сильно хромая и опираясь на припаркованные машины, подобрался поближе.

— Извиняй, что толкнул, ты мне прям под колеса прыгнула. Чё-нить болит? Встать могёшь?

У него был типичный выговор жителя Ист-Энда, он глотал гласные, будто за каждую сэкономленную «а» или «о» получал пять пенсов.

— Это я виновата, — Сара болезненно скривилась. — Поссорилась с парнем.

— Невезуха, — тот широко улыбнулся, начал собирать рассыпавшиеся пакеты. Под одним из них обнаружился телефон.

Сара чертыхнулась, подобрала его, и изящная раскладушка распалась в её руке на две части.

— Да чтоб тебя!