— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — севшим шепотом признался Майкл.

Джеймс нервным жестом взъерошил волосы, шумно вздохнул, обхватил голову за виски.

— Я все время, как летучая мышь, бьюсь об людей и пытаюсь понять, кто я такой. Но мой сонар — он сбоит, он, как у того кита, на другой частоте. Я не слышу ответа. Не понимаю, кто я. Какой я. Когда я уехал в Гонгонг, я встретил там одного человека. Он рассказал мне, что был в ашраме в Непале. Провел там три месяца, искал ответы. Он сказал, там есть один монастырь, до него почти не добираются туристы, потому что сначала нужно лететь из Катманду, а потом два дня идти по горам, потому что дорог там нет. И я понял, что мне это нужно. Я уехал туда, в горы. Я хотел понять, что я услышу, если рядом не будет ни одного человека. Что останется от меня, когда я окажусь один, если никто не станет мне говорить, каким я должен быть?..

— И что ты услышал?..

Джеймс невесело улыбнулся.

— Себя, — сказал он. — Я наконец увидел себя. Слабым. Зависимым. Прогибающимся под чужое мнение. Напуганным. Депрессивным. Я такой. Я принял себя таким. И понял, что могу с этим жить. Быть таким — и все равно отвечать за себя и свою жизнь, не ждать готовых решений от других, отличать свои желания от чужих желаний. Знаешь, — улыбнулся он, и глаза вдруг показались ярче обычного, — я провел там несколько месяцев. В монастыре, высоко в горах. Там так тихо, так… просто. Сначала я боялся того, что услышу. Потом — что боюсь слишком сильно и ничего не услышу. А потом просто слушал. Горы. Воздух. Как льется дождь, как крошатся камни. И я понял, что во мне, на самом деле — очень много меня. Я не только слабый, не только напуганный. Я разный, — он весело растопырил пальцы, будто только десять сразу могли продемонстрировать многообразие его натуры. — Я думаю, я еще вернусь туда. Мне кажется, тебе бы там тоже понравилось.

— В монастыре? — с опаской спросил Майкл. — Сидеть и медитировать в одиночестве?.. Я бы сбежал оттуда через три дня.

— Вот, — Джеймс наставил на него палец. — Я тоже хотел сбежать. Но остался. Я был в своем рехабе, ты — в своем. Кстати, — серьезно сказал он. — Спасибо, что тогда передал через Питера, что ты в порядке. Я хотел прилететь, я думал — вот, это веское оправдание, мне нужно тебя поддержать, быть с тобой… Ты помог мне остаться, иначе я бы сорвался, и все закрутилось бы снова… Это было важно. Спасибо.

Майкл незаметно вздохнул. Кажется, они немного отвлеклись от темы возвращения Джеймса. Даже думать об этом было страшно, куда привычнее было разговаривать о чем-то, что не касалось их нынешних отношений.